На гребне войны - Серегин Михаил Георгиевич

* * *

– Проходи, чего стоишь? – Кристина с шутливой улыбкой, чуть тронувшей уголки ее ярко накрашенных губ, посмотрела на Рока. – Или ты меня боишься? Я не кусаюсь…

Она натянуто рассмеялась. Року мерещилась в этом смехе червоточинка скрытой обиды.

Рокотов положил шляпу на небольшой комод, где стоял миниатюрный торшер, абажур которого был декорирован под восточный мотив, а подставка представляла собой серебряный колокол. Между абажуром и подставкой был зажат шар из синего стекла. Рядом с торшером лежал потрепанный том Ветхого Завета, который так любил цитировать Морган. Сергей неторопливо уселся в кресло с изогнутой спинкой, в то время как Кристина приглашала его на застеленный тигровой шкурой диван.

Кабинет четы Морганов, как называли на острове Кристину и ее любовника, больше походил бы на будуар восемнадцатого века, если бы не местный колорит: китайская дребедень, две тигровые шкуры – одна на диване, другая на стене, вазы и фонарики. Кристина любила антиквариат, но у нее, несмотря на весь ее внешний лоск, не хватало вкуса, чтобы не смешивать старинную мебель из благородных древесных пород с дешевыми сувенирами китайского и корейского происхождения.

Кристина открыла дверь, тронула бамбуковые занавески и, не выглядывая в зал, позвала Дыма.

– Скажи Шаолин, чтоб принесла саке и сукияки для моего гостя.

– О'кей, – откликнулся Дым, придерживая бамбуковые занавески.

К тому моменту обстановка в зале еще не была такой накаленной, какой она стала после того, как группа танцующих возле сцены повалилась на пол.

Затворив дверь, Кристина снова расположилась на диване, закинув ногу на ногу и устремив на Рока долгий изучающий взгляд из-под опущенных век.

– Ты по-прежнему не хочешь продать мне эту яхту? – обратился он к ней.

Не в силах оставаться на месте или чувствуя себя неловко под этим холодным взглядом, он подошел к грациозной тумбочке из дуба и взял в руки макет вытянутой в форме пироги лодки. Такие быстроходные моторные яхты использовались контрабандистами в двадцатые годы прошлого столетия для перевозки спиртного, когда в Америке царил сухой закон. Рок любовно погладил корпус судна, выполненный из красного дерева, и пошевелил пальцем один из миниатюрных люков, в котором прятался такой же миниатюрный электромотор.

– А что я скажу Моргану?

– Разве он не потакает всем твоим прихотям? – с рассеянным лукавством улыбнулся Рок.

– Я угощу тебя саке, как ты и хотел, а к нему сукияки, хорошо? – ушла от прямого ответа Кристина. – А это что? – с кокетливым удивлением посмотрела на початую бутылку рома, поставленную Роком на комод, – словно она только сейчас заметила ее.

– Товар, который я намерен предложить кое-кому…

– Так как насчет саке?

Рок кивнул. Кристина еще больше опустила веки, казалось, она дремала или погрузилась в воспоминания.

– Я все думаю о том времени, – медленно начала она, и только по легкой дрожи ее губ можно было догадаться о волнении, которое она в себе подавляла, – когда ты называл меня пантерой и…

– Не продолжай, – Рок поморщился от досады. – Тогда все было по-другому… Ну так что насчет яхты?

Он держал макет за два никелированных болта, с помощью которых корпус судна был привинчен к подставке.

– Ах, не продолжать! – презрительно выпятила она верхнюю губу и подобрала нижнюю. – Какие мы нежные, какие мы уязвимые!

– Ты сегодня не с той ноги встала или Морган тебя расстроил? – невесело усмехнулся Рок. – В любом случае, если ты намерена общаться в подобном тоне, то мне лучше подождать Моргана в баре.

– Извини, – судорожно усмехнулась Кристина, – нервы ни к черту. Ты бы хотел жить в Америке в начале века? – резко сменила она тему.

– И заниматься контрабандой спиртного? – Рок сделал вид, что ничего не произошло. – Я и так ею занимаюсь. У меня дело к Моргану.

– И кому же ты хочешь продать партию рома? – Кристина облокотилась на спинку дивана, но, как ни пыталась придать своему телу расслабленно-ленивую позу, ее выдавала напряженная шея и подрагивание ноги. – Молчишь? – передернула она плечами. – Ты же знаешь, многие сделки устраиваю лично я, без Моргана.

Рок молчал, глядя на черно-белую фотографию закованной в камень набережной Сены, на снующие лодки и лениво ползущие баркасы. Наконец, не выдержав этой затяжной паузы, Кристина резко поднялась с дивана и, открыв резной шкаф, достала оттуда терракотовую, изрисованную синими и оранжевыми узорами шаль. Укрыв ею плечи, словно в комнате было прохладно, она вернулась на свое место.