Судья и палач - Колычев Владимир

Он звонил ей по телефону. Расспрашивал о муже. Она отвечала. А сама радовалась. Наконец-то зашевелились менты, добрались-таки до Виталия. Не сегодня-завтра явятся с обыском.

С обыском пришли в тот же день. Старший оперуполномоченный РУОП по фамилий Князев. Не очень приятный тип в звании капитана. Его люди осматривали мини-мастерскую мужа. Он разговаривал с Аллой.

Ей очень не хотелось этого делать. Но пришлось играть. Строить из себя сексуально озабоченную особу. Пусть думает, что муж у нее негодяй: обделяет вниманием супругу. А почему — известно. История любовных отношений Виталия и сестры майора Кручи уже ни для кого не секрет. В разговоре с ментом она обеляла Виталия как могла. И только намекнула о том, какой он нехороший. И бочком-бочком к руоповцу.

Его нужно было совратить. Этот мент держал руку на пульсе событий, касающихся Виталия. И она должна была быть в курсе всего. Тем более произошел конфуз — Виталий сбежал из-под стражи. Словом, она остро нуждалась в самой подробной информации о ходе следствия.

Но капитана не тронули ее чары. Тогда она взялась за майора Кручу. Этот мент также в курсе всех дел, касающихся мужа. И тоже мог стать неплохим источником информации. А его куда приятней было совращать, чем руоповца. Этот мужчина производил на нее сильное впечатление.

Она сделала вид, будто думает, что Люба не сестра его, а жена. Поэтому не сказала ему о письме, из которого узнала о беременности Любы. Надо было бы. Но тогда майор попросит это письмо. А из него можно понять, что Люба не замужем. Получается, Алла соврала, будто не знает, что Люба ему не жена. А завраться Алла сейчас боялась больше всего.

Два опера, оставленные Кручей, сидели в гостиной, пили пиво, смотрели телевизор. Это у них называется засада. Беглеца ждут. Как же, явится он сюда. Алла же заперлась в своей комнате И припала к компьютеру. Вышла на связь с Германом.

План был чудовищно прост. И в то же время достаточно сложен.

Люба сейчас у брата. Ее квартира пуста. У Аллы есть ключи от нее. В свое время сняла слепок с ключей Виталия. Этот придурок носил их с собой. Нужно было забраться в пустующую квартиру Любы и заминировать ее. Этим инсценировалось очередное покушение Виталия на свою любовницу. Ведь он в бегах, ему ничего не стоило пробраться к ней домой.

Алла убивала двух зайцев. Избавлялась от ненавистной Любы и в очередной раз подставляла мужа. Добивала его.

Она вышла на связь с Германом. Но тот не отвечал. Его не было дома.

— Я из милиции. — Герман предъявил старушке красные корочки сотрудника уголовного розыска. — Мне нужно побеседовать с вашим постояльцем…

— Да, да, конечно, проходите, — закивала головой старушка.

И впустила его в квартиру.

— А что, Юра что-то натворил? — спросила она.

— Нет, нет, все в порядке. Вы не беспокойтесь…

— Да я и не беспокоюсь. Юра очень приличный молодой человек, работает на заводе механиком, не пьет, девок в дом не водит. Очень приличный молодой человек…

Очень приличный. Вор-«домушник». Герман незаметно усмехнулся.

Выход на этого крадуна дал ему шеф. Цену, правда, загнул конкретную — пятьдесят тысяч долларов в счет очередного заказа. Зато теперь Герман имел возможность серьезно поговорить с этим ублюдком. Он должен вернуть барсетку с техпаспортами.

— Только Юры нет дома. Он еще не вернулся с работы.

— Ничего, я подожду…

— Подождите. А я вас чайком угощу… А можно еще раз взглянуть на ваше удостоверение?

Герман удивленно посмотрел на старушку. Чего-чего, а такой прыти от нее он не ожидал.

Красные корочки он приобрел на рынке. Просто корочки, а внутри ничего, пустые графы. Их он заполнил, но печать не поставил. И фотографии нет. Любой баран определит липу.

— А зачем вам это? — строго спросил он.

— Времена нынче смутные… Ну, так вы покажете мне удостоверение?

Старушка уже всерьез забеспокоилась.

— Смотрите!

Герман снова достал корочки. Но раскрывать их не стал.

— А вы их разверните! — потребовала старушка.

— Нельзя, не положено…

— Тогда я попрошу вас удалиться…

Никак не ожидал Герман, что у этой старушки столько силы. Она начала выталкивать его из коридора к дверям. И он случайно толкнул ее.

Старушка упала. В падении состыковалась виском с табуреткой, стоявшей возле телефона. Упала и больше не вставала. Герман нагнулся над ней. Она не дышала, пульс отсутствовал. Сюрприз!

Но уходить из квартиры Герман не торопился. Сначала он полностью обследовал комнату постояльца. Но барсетки не нашел. Затем прошел на кухню. И припал к окну, откуда хорошо просматривались подступы к подъезду. Через полчаса он увидел того самого воришку, который доставил ему столько хлопот. Только тот так и не дошел до подъезда. Остановился, глянул на окна квартиры, словно принюхиваясь. Германа он увидеть не мог. Но опасность почувствовал. Это было видно по его лицу.

Он резко развернулся и быстрым шагом направился прочь от подъезда. Герман метнулся за ним. Но когда он выскочил на улицу, крадуна и след простыл.

Дома его ждало сообщение от Аллы. Болотов в бегах, его ищут. Герман должен убить Любу. Как будто это сделал Виталик. Это сильно обозлит ее брата, майора милиции. И тогда Виталий по-настоящему обречен. Очень даже может быть, что его грохнут в следственном изоляторе сами менты.

Идея Герману понравилась. Только от нее попахивало опасностью. Люба ночует у брата. А вдруг у нее на квартире засада?

И все же он принялся за ее осуществление. У него на вооружении надежные методы, чтобы узнать, есть кто в квартире или нет…

Ну зачем она наговорила этой суке столько глупостей? Хотела разозлить ее, унизить. А ведь все, что она сказала Любе, может быть использовано против нее. Нет, не на уровне улик, но кое-какие подозрения, возможно, возникнут.

Она сказала ей, что знает о ее ребенке. Упомянула про письмо. А ведь об их разговоре мог узнать Степан. И тогда у него может появиться подозрение, что Алла недостаточно искренна с ним.

Впрочем, Алла не слишком казнила себя. Люба ушла домой. Чтобы не выйти живой из своей квартиры. Герман уже все сделал как надо…

Степан пришел к ней поздно. В одиннадцатом часу ночи. Хмурый какой-то, озабоченный. Сухо поблагодарил ее за ужин, который она ему приготовила. А ужин праздничный, при свечах — уж она постаралась.

Вчера она забралась к нему в постель. Это случилось в его квартире. А сегодня он пришел к ней. Понятно зачем.

Трахаться с ним не очень-то хотелось. Но нужно было узнать про Любу. Вчера она ушла домой, легла в постель, под которую Герман установил мину.

— Что ты, свет мой мил, невесел, что ты голову повесил? — кокетничая, спросила она.

— Да с Любой беда, — тяжело вздохнул Степан.

Этого Алла и ждала.

— Что с ней?

— Да понимаешь, мужа твоего уже взяли, а, получается, унять никак не можем…

— Что он натворил? — строго, как мать учителя о нерадивом сыне, спросила она.

— К Любе домой он вчера пробрался. Взрывное устройство под кровать установил…

— Быть этого не может…

Алла играла легко, непринужденно.

— И тем не менее. Хитрую штуку он придумал. Мину под кровать установил. Люба легла на кровать, а встать не могла…

— Неужели мина сработала? — ужаснулась Алла. И вышло у нее это очень натурально.

— К счастью, обошлось. Не сработала мина. Осечка вышла. Так, пошипела немного, заискрила, завоняла, и все…

— Да, в рубашке твоя сестричка родилась…

Алла радостно улыбнулась. Только на этот раз ей пришлось приложить немало сил, чтобы ее радость выглядела убедительно.

Ну вот, снова конфуз. Люба, тварь, опять вышла сухой из воды. Может, в третий раз повезет?.. А будет он, третий раз?..

Алла хотела, чтобы был. Она завелась настолько, что не успокоится, пока Люба не отправится на тот свет.

Только, увы, Любу придется оставить в покое. Ее ведь Виталий пытался убить, не кто-то другой. А он уже взят под стражу. Если ее уничтожить, Виталий автоматически выпадет из подозрения. А жаль…

Они сели за стол. Дичь, молочный поросенок, целиком зажаренный в микроволновке, красная икра, крабы, шампанское. И пиво. Степан обожал этот плебейский напиток.

— А где сейчас Люба? — как бы между прочим спросила Алла.

— Дома у меня, — так же небрежно ответил Степан.

— Боишься, снова что-то случится?

— Я? Какие глупости. Твой муж уже в Бутырке. Оттуда не убежишь… Просто Люба боится оставаться в своей квартире. У меня ей спокойней…

Степан любил свою сестру. Но сейчас думал о ней как бы вскользь. Это было видно по его глазам, в которых только одно желание — затащить Аллу в постель. И почему бы не пойти на поводу этого желания?