Комбат не ждет награды - Гарин Максим

В салоне лимузина кроме уже не молодого, но на удивление крепкого широкоплечего водителя находилось еще двое: мужчина лет пятидесяти четырех, но смотревшийся свежо и сильно и роскошная крашеная блондинка в длинной шубе. Девушке было не больше двадцати трех лет. Мужчина сидел, закинув ногу за ногу, зажав сигарету в толстых коротких пальцах. Перстней с бриллиантами на пальцах не было, имелись лишь шикарные часы на запястье. Часы наверняка были коллекционными, выполненными в единственном экземпляре и стоили не менее пяти-десяти тысяч долларов.

Мужчина небрежно повернул руку и взглянул на циферблат. Он понимал, что минут через сорок окажется в центре города в своей огромной квартире, которая занимала чуть ли не целый этаж. Владельцем этой квартиры, лимузина, джипа с охраной и еще очень длинного перечня всяческой движимости и недвижимости был Матвей Гаврилович Супонев, по всем показателям невероятно преуспевающий человек.

Да, у него было многое. Он мог небрежно нанять самолет, чтобы слетать на уикенд куда-нибудь на Средиземноморье или на острова в Тихом океане. Естественно, летал он в подобные места не один, а с очень близкими друзьями. Хотя настоящих друзей, как правило, у таких людей не бывает.

Единственный, с кем был близок Матвей Гаврилович Супонев, так это его брат Гавриил – уже во второй раз избранный в нижнюю плату Государственной Думы. Естественно, избрание брата в депутаты не обошлось без мощной финансовой поддержки старшего брата, то есть, Матвея Гавриловича. Именно за его деньги дважды проводилась выборная кампания. И еще многим за свою жизнь помог Супонев старший. И никто из тех людей, которые были обязаны Супоневу своими высокими постами, важными ответственными должностями, своей политической карьерой, не знали и даже не пытались узнать кем же раньше, примерно лет двадцать, двадцать пять назад был Матвей Супонев и как он умудрился подняться до таких высот в бизнесе.

Многим было известно, конечно, из очень близкого окружения, что Матвей Гаврилович Супонев запросто может проиграть в Монте-Карло или Лас-Вегасе тысяч пятьдесят – шестьдесят долларов и потеря таких денег для него будет равна потере двух – трех рублей для директора крупного завода лет двадцать назад.

А ведь когда-то Супонев пошел в бизнес не имея ни гроша за душой. Он работал на одном небольшом эстонском заводе инженером.

И еще тогда, в те далекие времена, которые сейчас называются «застойными», сообразил, как надо делать деньги, придумал способ и успешно его реализовал, прекрасно понимая, что трудом праведным не построишь палат каменных. Он открыл на своей кожевенной фабрике подпольный цех по пошиву кожаных курток, плащей и всего такого прочего, за что тогда покупатели платили большие деньги. Дело это было хлопотное и опасное, ведь ОБХСС не дремал.

И через три года Матвей Гаврилович Супонев попался, причем, на мелочи. Но делу решили придать иной ракурс, поскольку в поле зрения КГБ попали и несколько эстонцев, и из уголовной плоскости перевести в политическую. Процесс был длинным, и самые лучшие адвокаты, нанятые партнерами Матвея Гавриловича, ничего не смогли для него сделать. Единственное, что им удалось, так это вывести своего подопечного из-под «вышки».

Получил тогда гражданин Супонев десять лет строгого режима с конфискацией имущества.

Есть такие люди, которым даже тюрьма идет впрок. Супонев много размышлял, лежа на тюремных нарах и глядя в грязный потолок.

Естественно, это только говорится, что конфискация была полной. Конфисковать все то, что успел заработать хитрый инженер кожевенной фабрики, не удалось. Супонев смог превратить пачки червонцев в то, что называется вечным и никогда не дешевеет – то есть, в бриллианты и золото. Все свои сокровища он умело спрятал и лишь ждал момента, когда для него прозвенит последний звонок. Там, в тюрьме, его не забывали, и жил Матвей Гаврилович припеваючи. Там же он подружился с авторитетами уголовного мира, завоевал их симпатии и там же получил кличку Гапон. Почему именно Гапоном его назвали, никто из близких знакомых не знал. Знал лишь Супонев, да его новые друзья – уголовники.

А дело выглядело вот как. На колымской зоне по просьбе, вернее, в сговоре с законниками, Супонев спровоцировал бунт – так, как когда-то спровоцировал «кровавое воскресенье» поп Гапон. С тех далеких времен очень много воды утекло, очень много произошло изменений, а самое главное, поменялся строй.