Похмельный синдром - Серегин Михаил Георгиевич

– Ты? – округлила она и без того большие глаза. – Что ты тут делаешь?

Брюнет, которого Танин видел совещавшимся со Снежиным и которого супруга Снежина назвала Гошей, уже вошел в здание, а вот Шурик, услышав за спиной голоса, остановился.

– Ты иди, – ласково коснулась его плеча Юля, – мне нужно поговорить с Владимиром Алексеевичем.

Шурик не стал с ней спорить и прошел в помещение. Юля молча смотрела на Китайца, ожидая объяснений.

– Я был на конкурсе, – произнес Китаец, – видел, как Константину Семеновичу стало плохо.

– Ну и что? – зябко передернула плечами Юля.

– Я думаю…

– Прости, у меня нет времени выслушивать…

– Ты все еще сердишься? – Танин проникновенно посмотрел на нее. – Я думаю… В общем, мне надо попасть в больницу, к Снежину, у меня к нему разговор.

– И для этого ты хочешь использовать меня? – полупрезрительно усмехнулась она.

– Да, если говорить начистоту.

– Ох, Владимир Алексеевич, – качнула она головой, между тем как на ее пухлых губах обозначилась насмешливо-снисходительная улыбка, – погубит вас ваша честность.

– Ты поможешь мне?

– Для чего тебе это надо? Константину Семеновичу, полагаю, сейчас не до беседы, – она отвела глаза.

– Да как ты не понимаешь, что убийство твоего бывшего мужа и сегодняшний инцидент на конкурсе… – Он не договорил.

– Саша будет нервничать… – со вздохом проговорила Юля.

Только вот искренности в ее интонации Танин не почувствовал.

– Да какое сейчас имеет значение, что будет чувствовать твой Шурик…

– Ну конечно, для тебя главное – расследование, – с брезгливой гримасой взглянула она на Китайца. – А-а, как же я сразу не сообразила, ты же хотел, чтобы Снежин оплатил твои услуги, – язвительно сказала она.

– Черт, ты хоть на время можешь отбросить собственные обиды и помочь?

– Тебе? – желчно усмехнулась она.

Я думал, ты более терпимая и… -…Добрая? – Юля насмешливо посмотрела на Китайца. – Прости, мне надо идти. Шурик уже, наверное, нервничает.

– Я прошу тебя. Ты сама видишь, как все серьезно. Я должен поговорить со Снежиным или хотя бы с его родственниками, – настаивал Танин.

– До свидания, – ровным голосом признесла неумолимая Юля.

– Юля, – Китаец схватил ее за плечи, – пойми, все может пойти по необратимому пути.

– И как я тебя представлю родне Константина Семеновича?

– Об этом не беспокойся. Александр уже знает, кто я, так что…

– Хорошо, Танин, – вздохнула Юля, как человек, вынужденный проявить толерантность там, где он склонен был выказать нетерпимость и презрение. – Пошли.

Они вошли в приемный покой. Там толпился народ. Простые смертные, так сказать. Юля с горделиво поднятой головой, даже в такой непростой ситуации не теряя достоинства, подошла к окошечку с правой стороны очереди.

– Девушка, – обратилась она к молоденькой медсестре, – мы к Константину Семеновичу. Куда его определили?

– Катя, здесь еще к Снежину. Выдай халаты. Снежин в четырнадцатой, на третьем этаже. Терапевтическое отделение.

Санитарка, розовощекая блондиночка обтекаемых форм, вынесла халаты. Танин и Юля выбрали те, что почище, и устремились в гардероб. Разоблачившись и накинув халаты, они вышли в просторный холл и стали подниматься по широкой гулкой лестнице.

Навстречу им попадались больные во фланелевых халатах и спортивных костюмах, а также озабоченный медперсонал.

На третьем этаже было чуть менее оживленно, чем на лестнице. В самом конце коридора Танин увидел Эллу Юрьевну, Шурика и Гошу. Жена Снежина растерянно взглянула на Танина, а потом перевела удивленный взгляд на Юлю.

– Знакомьтесь, Танин Владимир Алексеевич, частный детектив, Снежина Элла Юрьевна, – скороговоркой, точно стесняясь, произнесла та.

– Очень приятно, – Китаец склонился к руке Эллы Юрьевны.

– Очень, – застыла она, позволяя Танину придержать и лобызать ее бессильно повисшую руку.

Шурик бросил на Юлю уничтожающий взгляд, как бы говорящий: какого черта ты его привела? Китаец видел, как задетая за живое этим взглядом Юля отвела глаза.

– Юля, – кое-как справившись с недоумением, дрожащим голосом сказала Элла Юрьевна, – что же теперь будет?

Юля подошла к Элле Юрьевне и обняла ее.

– Они сами не знают, что с ним, – недоверчиво закачала головой жена Снежина, – и нам ничего не говорят, – произнесла она в отчаянии. – Врач «Скорой» сказал, что это похоже на обострение язвенной болезни. Но Костя никогда не жаловался…