Панкрат - Воронин Андрей

Его случайный напарник не подкачал. Ворвавшись в зал долей мгновения позже, он в течение одной секунды поразил обе цели, оставленные ему Панкратом — так, словно действовал на заурядной тренировке по пулевой стрельбе.

* * *

Суворин опустил оружие. Пистолет вдруг стал невыносимо тяжелым, а в раненой руке словно проснулась боль, сжав плечо раскаленными тисками. Он выронил пистолет, глухо ударившийся о деревянный пол, и обвел усталым взглядом заложников. Среди изможденных и отчаявшихся лиц людей, еще не успевших до конца поверить в собственное спасение, он искал лишь одно лицо.

Нашел.

— Панкрат?! — словно не узнавая, воскликнула Ирина, когда их глаза встретились.

И опять, уже громче, с невысказанной тревогой и заботой в голосе:

— Панкрат!

Она бросилась к нему, и это словно послужило сигналом для остальных. Люди вскочили, кто смеясь, кто плача от радости, размахивая руками. Они кинулись к своим спасителям, не сдерживая более эмоций.

Ирина властным жестом отогнала всех от Суворина и склонилась над ним, приговаривая:

— Господи, милый мой, ты жив, о Господи… Врач тут же взял в ней верх, и она принялась проверять его неумелые повязки, нахмурившись и поправляя ей одной видимые огрехи.

— Ну точно, сам накладывал… — она слабо улыбнулась, а по щекам текли слезы. — Сам, вижу, что сам, не отнекивайся…

Панкрат не перечил. Единственное, чего он сейчас хотел — это целиком отдаться во власть ее нежных, исцеляющих рук, не чувствовать ничего, кроме их ласковых легких прикосновений, не видеть ничего, кроме ее глаз, блестящих от слез радости и избавления…

* * *

Командующий, укрывшись за корпусами бэтээров, которые выстроились клином, острием упиравшимся во двор госпиталя, говорил в мегафон:

— ..Мы рассмотрели ваши требования. Их решено удовлетворить. Подождите совсем немного: освободить всех заключенных не так уж просто. А пока мы просим вас сохранять спокойствие и вести себя благоразумно…

Его голос эхом отражался от стен домов, выщербленных пулями и осколками снарядов и бомб. Редкие птицы, пугаясь громовых раскатов усиленного мегафоном начальственного голоса, взлетали в небо с голых крыш, испуганно хлопая крыльями.

Спецназовцы из “Осы” уже поднялись в небо над госпиталем на собственном, принадлежавшем их подразделению вертолете. Сейчас они готовились десантироваться на крышу здания. Все предстояло рассчитать очень точно — высадка должна была произойти вне поля зрения боевиков. И, хотя на крышах не было их наблюдателей, командующий потребовал максимальной осторожности. Поэтому пилот просто творил чудеса, маневрируя в жестко заданной зоне так, чтобы даже внезапный порыв ветра не смог вынести спецназовцев, спускавшихся на тонких сверхпрочных канатах, за ее пределы — туда, где их могли увидеть боевики.

Командующий время от времени посматривал в сторону толпы в полосатых больничных пижамах, сгрудившейся слева от клина бэтээров. Это были легко раненые из числа пациентов госпиталя, немедленно эвакуированных после того, как выпущенный боевиками заложник рассказал об их намерении взорвать все крыло.

На лицах этих людей читалась широкая гамма чувств — от праведного гнева до смертельной усталости. Иногда кто-нибудь из раненых бросал короткий взгляд в сторону командующего, и тот почему-то чувствовал себя предателем. Командующий знал, что жертвы среди заложников будут. Они неизбежны. Он уже предчувствовал, помимо всего прочего, каких трудов будет стоить заткнуть глотки распоясавшимся нынче журналистам. Редкая операция подобного рода обходилась без жертв, и с этим ничего нельзя было поделать. Вот только никто не желал этого понимать.

Он снова поднял мегафон, в который раз уже собираясь повторно обратиться к боевикам с увещевательной речью, составленной психологами-аналитиками. Но эта попытка была тут же прервана звуками выстрелов, донесшихся со стороны госпиталя. Командующий опустил было микрофон, но стрельба тут же прекратилась. Воцарилась полная тишина — все боялись заговорить первыми.

Командующий поднес к губами рацию. Он не смог бы объяснить, обратись к нему кто-нибудь с вопросом “Что вами двигало в этот момент?"

Рация работала на частоте “Осы”, и командующий проговорил, сам сомневаясь в собственных словах:

— Остановите операцию.

Не прошло и пяти минут, как из настежь распахнувшейся задней двери начали выходить измученные, бледные люди с радостными улыбками на лицах, по которым текли неудержимые слезы — и у мужчин, и у женщин.