Пророк - Воронин Андрей

Мужчина в черном презрительно посмотрел на грабителей, продолжая стоять ровно и непоколебимо, словно пятнадцатисантиметровое лезвие не вошло ему в бок. Он обхватил рукоятку пальцами и, резко потянув, выдернул нож. Лезвие сверкнуло в тусклом свете фонаря, чистое и отполированное, словно его только что протерли носовым платком. Мужчина одной рукой легко сломал его и бросил обломки в лужу.

Двое грабителей, сидящих в луже, пятясь, поползли, боясь встать на ноги. Добравшись до кустов, они вскочили и, забыв о приятеле, побежали сквозь заросли, но не в темноту, а к зданию вокзала, спинным мозгом чувствуя, что только там, где светло, среди людей они могут спастись.

– Сатана, мать его… – кричал один из них.

– Где Петруха? – опомнился второй, заскакивая в зал ожидания.

– Хрен с ним!

– УходимГрабители вихрем пронеслись сквозь зал ожидания и, выскочив на перрон, запрыгали по рельсам, как испуганные зайцы, попавшие в свет фар.

Они бежали, то спотыкаясь, то высоко вскидывая колени, обливаясь потом, хотя за ними никто не гнался, никто не кричал им вслед «стой».

Грабитель, пытавшийся нанести удар ножом, пришел в себя. Он видел фигуру мужчины, стоявшего у машины, и ему показалось, что вокруг того золотится сияние, хотя это был всего лишь тусклый свет фонаря. Парень на четвереньках пополз к ногам незнакомца и, запрокинув голову, жарко зашептал:

– Не губите! Простите, я не хотел." простите меня…

– Ступай с Богом, – проронил мужчина и потерял всякий интерес к бандиту.

Не сгибаясь, он сел за руль, но захлопывать дверцу не спешил. Невдалеке от машины стояла молодая женщина в черном, сползшем на шею платке. Она смотрела абсолютно спокойно, словно не у нее на глазах только что пытались убить владельца «Жигулей». Рядом с ней, прямо на мокром асфальте, стояла большая дорожная сумка.

– Вы в Ельск? Садитесь, – произнес мужчина в черном, – подвезу.

Его мягкий голос вывел женщину из оцепенения. Она подошла и села на переднее сиденье.

Не говоря ни слова, мужчина выбрался из машины, поднял с асфальта забытую женщиной сумку и поставил ее в багажник. Женщина сидела так, словно ей было все равно, забрали ее багаж или нет.

– Я не ошибся, вам в Ельск?

Женщина кивнула.

Впереди заблестела большая река. «Жигули» въехали на мост, водитель глянул вправо. По железнодорожному мосту с грохотом несся состав, ярко горели окна последнего, почтового вагона.

До самого Ельска они не обменялись ни словом. Водитель даже музыку не включал, но тишина в салоне не казалась тягостной. Каждый из них был погружен в свои мысли. Они хоть и сидели рядом, но расстояние, разделявшее их, оставалось огромным.

Уже в городе женщина сделала робкую попытку расплатиться. Развернула бумажник.

Под немного потертым пластиком хранилась фотография: старик в каракулевой папахе счастливо улыбается, обнимая двух внуков и внучку в белой косынке.

– Ваши дети? – спросил Холмогоров, вглядываясь в фотографию.

– Мои. Муж снимал, потому его на снимке и нет.

– Вы мне ничего не должны, – Холмогоров отвел руку с бумажником.

Глава 2

– Еще три часа до Ельска ехать, – сказал майор Грушин, отворачиваясь от ночного, забрызганного каплями дождя окна вагона.

– Впервые не хочется возвращаться домой, – ответил сержант Сапожников, и его рука потянулась к подрагивающему на столе граненому стакану, в котором плескался спирт.

– Дай водички разбавить, Паша.

– Пей так, – ответил сержант Куницын, но чайник все же подал.

Сержант Сапожников аккуратно развел спирт в стакане, глянул в черное, похожее на речной омут ночное окно и медленно, нудно, без энтузиазма принялся глотать обжигающую жидкость.

Разбавленный на треть спирт казался неприятно теплым.

«Теплый, как кровь», – подумал сержант.

Но говорить про кровь вслух не рискнул. Это была запретная тема. Все думали о крови и смерти, но произносить эти слова никто не решался, боясь нарваться на отборный мат.

Майор Грушин передернул могучими плечами, расправил на коленях спецназовский берет. Его камуфляжная куртка, звякнув медалями, упала за спину. Он даже не стал ее поднимать.

– Ох, тяжко, ребята, никогда еще так тяжело на душе не было!

Сержант Куницын, не шевелясь, исподлобья посмотрел на майора:

– Даже не знаю, кому сейчас лучше – нам или им, – и он, не оборачиваясь, указал через плечо незажженной сигаретой без фильтра на перегородку.