Последняя охота - Серегин Михаил Георгиевич

«Не иначе филиал преисподней», – подумал он и хрипло рассмеялся. В голове отозвалось тупой тошнотной болью, и Свиридов вспомнил, что ему проломили череп. Проломила собственная жена.

Смех прозвучал неожиданно громко, потому что сидевший в драном грязно-сером кресле человек пошевелился и оторвал взгляд от экрана телевизора.

– А, очухался… боец? – Голос его прозвучал с откровенной издевкой. – Пора бы уже.

– И сколько я так кайфую? – Влад приподнялся на одном локте, мельком глянул на наручник, которым он был прикован к железной кровати, и вопросительно посмотрел на человека в кресле. Это был небритый парень лет двадцати двух – двадцати трех, с мерзкой мелкоуголовной харей и подживающим шрамом на лбу.

– А я че, счетовод? – отозвался тот. – Дня полтора, наверно.

– Жрать охота, – сообщил Свиридов. – Или меня тут собираются голодом морить? На комплексной диете держать? Духовной пищей в виде твоих монологов закармливать?

Парень индифферентно пожал плечами, очевидно, не поняв и половины из сказанного Владом, а вторую половину пропустив мимо ушей, и снова уткнулся в телевизор, на экране которого шустрили три совокупляющиеся парочки, испускающие характерные вопли: «Я-я! Дас ист фантастиш!!»

– Я так понимаю, Курганов не отправил меня в СИЗО, – негромко проговорил Свиридов. – Эй, ты, слышишь? С тобой разговариваю!

– Лежи смирно, дятел, – небрежно бросил тот. – А насчет пожрать мне ничего не говорили, так что покайфуй пока без хава.

Свиридов, поняв, что от этого деревянного болвана он ничего не добьется, замолчал и задумался. Вообще-то ему было о чем подумать, хотя тот орган, в котором происходит мыслительный процесс, подавал отчаянные сигналы SOS, от которых по всей голове Владимира шел звон, а перед глазами проплывали размытые зеленоватые пятна. Кроме того, при малейшем движении головой создавалось такое впечатление, словно в затылок ему загнали железный штырь, плавивший и разъедавший мозги.

Но думать было о чем. События последних дней были настолько чудовищны, что хотелось уткнуться носом в жесткий, словно набитый прессованной стружкой голый дырявый матрац и отрешиться от всего, чтобы хоть немного побыть в покое. Но, само собой разумеется, отрешиться от всего не получалось, а покой… О, покой, по всей видимости, гражданину Владимиру Свиридову вскоре обеспечат.

Вечный.

Свиридов посмотрел на наручники, которыми был прикован к стене, и подумал, что их в принципе он смог бы открыть булавкой, если бы таковая у него наличествовала. Но, как говорится, мечтать не вредно.

И все-таки даже в больную, разбитую голову мысли лезли так, словно она, голова, была безразмерной и могла распереться этими мыслями до бесконечности. Люди, противоречивые и такие разные: убитая Ленка Любимова… Капитан Курганов, который верой и правдой сотрудничал с Анатолием Павловичем Липским и его людьми весь последний год, а потом вдруг так резко выступил против и закатал Влада сюда, в эту ободранную комнату с увлеченно просматривающим порнографию бритоголовым ублюдком, более напоминающим отморозка начала девяностых годов, промышляющего беспределом, чем культурного и, можно сказать, даже просвещенного бандита начала нового века.

Или Курганов вовсе не против Липского, а просто один Влад Свиридов попал под раздачу? Ах, да… Липский – он тоже при пироге… Он навел того таинственного Краснова на Свиридова, когда тот убирал Рублева… Липский – он, это самое…

Или Липский узнал, кто работает в его конторе – кто такой Владимир Свиридов, чье имя в свое время прогремело по всей стране и не раз попадало в строку федерального розыска? Узнал – и захотел избавиться от опасного сотрудника?

Но откуда он узнал?

Мысли путались, как клубок под лапой проказливого кота. Кот Тим… При чем тут кот? Ах, да, он же выпотрошил холодильник и разлил кетчуп и майонез… Спартаковские цвета… «Спартак» – чемпион…

Так и свихнуться недолго!

– Эй, ты! – снова окликнул Влад своего стража. – Хорош порнуху смотреть! Дай пожрать, говорю!

Урод повернулся, и глаза его угрожающе сузились, а рот перекосился, готовясь, как говаривал один хороший знакомый Влада, ныне покойник, «перекосоебить» ответ, содержащий явно не пожелания приятного аппетита.

Но именно в этот момент прозвучал холодный властный голос, от которого по спине Свиридова невольно пробежали мурашки:

– Кабан, делай, что он тебе говорит. Принеси с кухни пожрать. И мне тоже принеси – что-нибудь выпить. Да побыстрее!