Крестом и стволом - Серегин Михаил Георгиевич

Огромные черные машины с иногородними номерами покрутились пару суток по поселку, но даже им ловить здесь было нечего – «крыша» у банков была «правильная» и нигде «не текла». А куда делись денежки, сказать мог разве что покойный… Но он молчал.

* * *

В один из таких суматошных дней и появилась в храме симпатичная, определенно нездешняя прихожанка. Она терпеливо отстояла службу и, дождавшись, когда отец Василий завершит беседу с обступившими его со своими проблемами местными старушками, подошла.

– Отец Василий?

– Слушаю тебя, чадо, – благодушно улыбнулся ей священник. Такой красоты он не видел в Усть-Кудеяре давно.

– Можно с вами поговорить? – тревожно, так, словно в храме божием ей что-то могло угрожать, огляделась по сторонам дама. Не просто женщина, а именно дама, определил для себя отец Василий.

– Разумеется, – кивнул он. – Пройдемте в беседку, нас там никто не потревожит.

Они вышли из храма, направились в заросшую вьюном деревянную беседку во дворе и присели на гладкую, недавно покрашенную скамью.

– У меня пропал сын, – сделала глотательное движение дама. – И я пришла к вам за помощью.

Священник растерялся. К нему часто приходили со своими бедами, но такое он слышал впервые.

– Извините, я не представилась, – отерла белым кружевным платочком подступившую слезу дама. – Елена Витальевна Соловьева.

– Извините, Елена Витальевна, а чем я мог бы вам помочь? – спросил священник, ощущая, как сердце наполняется состраданием.

– Это вы меня извините, – покачала головой дама. – Я не объяснила… Дело в том, что я – бывшая жена небезызвестного Александра Парфенова. Вы позволите, я закурю?

«Вот это номер!» – охнул про себя отец Василий. Он и представить не мог, чтобы у этого мужлана могла быть такая милая и, по всему видно, интеллигентная жена.

– Да-да, конечно, – растерянно закивал он.

– Понимаете, батюшка, – нервно затянулась дама. – Я вышла за Сашу совсем еще молодой, глупой. Господи, я и понятия не имела, чем он занимается! А когда поняла, Женя уже родился…

Отец Василий слушал и кивал, все более проникаясь искренним восхищением. Каждый жест, каждая гримаска этой женщины были столь утонченными, столь наполненными движениями ее души, что не залюбоваться было невозможно.

– Когда я решила уйти, – ее голос погрустнел и стал низким, вибрирующим, – Парфенов поставил условие: мне квартира в городе и все, что в ней, но Женю, нашего сына, он забирает…

– Позвольте! – удивился отец Василий. – Парфена, то есть Александра Ивановича я знал много лет, но не помню, чтобы кто-нибудь говорил, что у него есть сын!

– В том-то и дело, – вздохнула Елена Витальевна. – Если Парфенов сам этого не захочет, никто о его делах не узнает, – она всхлипнула и снова утерла слезу. – Пока он был жив, мы встречались с сыном каждое воскресенье. Конечно, потом приезжал Сережа, его водитель, царство ему небесное… и мое счастье кончалось!

– Ужасно! – посочувствовал священник.

– А теперь, когда и Парфенов, и Сережа погибли, я нигде не могу найти своего сына! – замотала низко опущенной головой Елена Витальевна.

– А чем я-то могу помочь? – спросил отец Василий. – Чем?

– Знаете, батюшка, – вздохнула Елена Витальевна. – Я один раз услышала от Сережи, ну, от водителя, что он привез Женю от Бухгалтера. Я не знаю, кличка это или должность, но я так поняла, что Парфенов держал его именно там. Вы не слышали о таком?

Отец Василий задумчиво посмотрел на Елену Витальевну. Она буквально пожирала его глазами.

– Нет, дитя мое, – печально покачал он головой. – Ни разу о Бухгалтере не слышал.

– Извините меня! – резко поднялась женщина. – Просто мне сказали, что вы в последние дни встречались с Парфеновым. Глупо, конечно, но просто я подумала… может быть, он что-то на исповеди вам сказал.

– К моему глубочайшему сожалению, – печально покачал головой священник, – Александр Иванович исповедаться не пожелал.

– Еще раз извините, – тряхнула прической Елена Витальевна и, глубоко вздохнув, направилась к центральным воротам.

Отец Василий замер, да так и стоял, не в силах стряхнуть оцепенение. «Надо же! – непрестанно вертелось у него в голове. – Парфен – и такая женщина!»

– Батюшка, – услышал он за спиной и обернулся. Прямо перед ним, уперев загорелые руки в бедра, стояла Вера.

– Да, Вера…

– О чем это вы, батюшка, с этой лахудрой так долго любезничали?