Последняя охота - Серегин Михаил Георгиевич

– Главное, кто быстрее тебя разыщет, – ответил Влад. – Вот, одевайся. Хорошо, в шкафу было немного одежды. Правда, она может оказаться маловата, но ничего – лучше, чем в твоей.

– А что такое? – машинально спросил Буркин.

– А ты сам полюбуйся: вся в клочья. Раздевайся и складывай все в пакет! Да побыстрее, а то мало ли что. Еще, того гляди, придут с минуты на минуту!

– Да я…

– Быстррро!

* * *

Валентин Адамович Горин, втянув голову в массивные плечи, мрачно пил кофе с коньяком и раскладывал пасьянс. Азартный игрок, он ни на секунду не расставался с картами, имея при себе особенный, эксклюзивный комплект – карты, выполненные из пластика, со светящимися зелеными рубашками и известными картинами Рембрандта, Тинторетто, Веронезе, Микеланджело, Веласкеса и других великих живописцев. Все картины были выполнены в стиле «ню», то есть содержали изображения обнаженных Венер, Юдифей и прочих Каллисто и Галатей.

Валентин Адамович был мрачен. Он смотрел на сидевшего перед ним человека, шевелил бровями и, перекладывая карты, говорил:

– Чем же ты, Красный, недоволен-то? По-моему, все чисто сработано. Как договорились.

– Да всем я доволен, Адамыч, только… Не пора ли прекращать это измывательство над девчонкой, а? Сорвется ведь, и все твои усилия прахом пойдут. Устроил тут игрища, прямо граф Монте-Кристо какой-то, е-кэ-лэ-мэ-нэ! Не надо ждать еще две недели.

– Не парься, – перебил его Горин, – все путем. Я просто так ничего не делаю. Последний штрих – и все. Можно будет брать тепленькой.

– Да и так ее уже, по-моему, во все дыры…

Горин страдальчески поморщился, одним широким движением смешал карты и поднял взгляд на своего собеседника. Если бы этого улыбчивого толстого человечка, который сидел перед Валентином Адамовичем, видела Наташа Свиридова, она легко признала бы в нем того самого псевдодетектива Краснова, который заморочил ей голову до нервного срыва и мыслей о самоубийстве.

– Ничего ты не понимаешь, Красный, – сказал Горин. – Тебе лишь бы добиться своих мелких целей и спокойно положить в карман деньги своего братца, безвременно почившего в бозе. Конечно, тебе меня не понять.

– Зато ты хорош, Багор! – в свою очередь перебил собеседника Краснов. – Устроил тут Монте-Кристо-шоу! Положил бы всех к чертовой матери, всю семейку, и дело с концом! А ты эстетствуешь!

– Я смотрю, ты умных слов нахватался, Красный.

– От тебя же!

– Я понимаю, что не от своего покойного братца Кирилла Яклича Нагоги. Тот слов типа «гамбургер» или «гастрономия» не выговорит. Даром что вице-спикер Думы, а слово «президиум» коверкал-коверкал, только с третьего или четвертого раза одолел.

– О мертвых плохо не говорят, – хохотнул Краснов. – Ты лучше посоветуй: мне теперь свою природную фамилию брать или под этим Красновым и ходить всю жизнь? Хотя, если уж на то пошло, Александр Яковлевич Краснов звучит поприличнее, чем Александр Яковлевич Нагога. Синагога… – шлепнул он губами.

Горин только пожал плечами.

– Да хоть Бодай-Корытом обзовись, мне все равно, – хмыкнул он. – А что касается девчонки, так это мое дело. Слишком много совпадений. И теперь насчет моих монте-кристовских замашек: ничего-то ты не понимаешь, Красный. Конечно, после того как я несколько лет этого Свиридова искал, ниточку к ниточке, мотивчик к мотивчику, проще было бы убрать этого волка – и все. Хотя не так уж это просто – его убрать… Но тут красивая игра затеялась. Не удержался я. Ты же знаешь, я всегда был азартным игроком. В карты, в рулетку, даже русскую… Но самая интересная игра – в людей. Это когда передвигаешь их, как солдатиков, туда-обратно, а они пищат и не понимают, что с ними происходит. Наверное, то, что испытываю я, испытывал библейский Иегова, когда сорок лет таскал евреев с их Моисеем по пустыне.

– Иегова! – фыркнул Краснов. – Скажешь тоже, Валентин Адамыч. Я помню, что недавно ты по пьянке мне другое продвигал. Дескать, этот Свиридов лишил тебя жены. Этой самой… любимой. И с его подачи сынок стал таким уродом, как сейчас. Не пришей к кобыле хвост.

Горин еле заметно дрожащими руками смешал карты, но Краснова не перебил.

– Ты тогда еще говорил, что возьмешь эту девчонку себе, потому как она из многих, которые встречались тебе на своем веку, самая… Ну типа и красивее есть, и умнее, и ярче. Но изюминка в ней, и все такое, – закончил Краснов.

Валентин Адамович сжал в руке карты:

– Ничего-то ты не понял, Краснов. Даже по пьяни. А что я говорил, мол, такую бабу, как эта Свиридова, пусть малолетка… Но привязать ее к себе можно, только вызвав ненависть, – это не совсем пьяный бред был. Хотя бредом попахивало. Последние три бутылки пить определенно не стоило. Да. – Он выпрямился. – Можно сказать, я на нее запал, в конце концов, я же еще не старик. В конце концов, у человека в жизни должно быть три вещи: деньги, власть, семья. Вот последней-то у меня и нет.