Бесы в погонах - Серегин Михаил Георгиевич

Отец Василий на секунду задумался и кинулся будить Сережу – он был самый тощий, мог и достать. Тот поначалу ничего понять не мог, но когда сообразил, что дело идет о жратве, воспрянул духом. Сразу же проснулись и остальные и после нескольких попыток решили, что будет лучше, если Сережа попытается достать узелок с едой своими длинными ногами.

– Классная баба у тебя, батюшка! – беспрерывно восхищался истекающий слюной в преддверии завтрака Макарыч. – Молодец!

– Сам знаю, – отозвался отец Василий, помогая Сереже снова вползти внутрь, не разжав ног и не выпустив главного в их положении – узелка с едой.

– И это… Миша… – снова позвала попадья, когда Сережа под восторженные вопли изголодавшихся «сокамерников» затянул-таки узелок внутрь.

– Да?

– Они сказали, что Андрея Макаровича велено найти во что бы то ни стало. Любой ценой.

– Что, неужели так и сказали?

– Слово в слово. Сказали, Скобцов больше не ерепенится…

Отец Василий хмыкнул и повернулся к остальным.

– Ну что, батюшка, – весело произнес в кромешной темноте Макарыч. – Тут много всего. Давай делить.

– Скобцов больше не ерепенится, – слово в слово передал отец Василий то, что услышал от жены, и даже в полной тьме почувствовал, как осел и моментально обмяк бывший предводитель РУБОПа.

– Сдал-таки, гнида… – сглотнул он.

– Мусор он и есть мусор, – прокомментировал ситуацию из своего угла Роман.

– Да помолчали бы, в самом деле! – одернул его Санька. – Это, между прочим, и вас не меньше касается! Вы что, думаете сухим выйти?

– Да ничего я такого не думаю, – печально отозвался Роман. – Попал я. Круто попал.

– Все мы попали, – впервые за много часов сказал хоть что-то по своей воле Сережа.

* * *

Копать они начали сразу, как только поели. За эту вынужденно проведенную вместе ночь что-то изменилось, а потому копали молча, сосредоточенно и быстро.

Копали руками и попеременно: сначала Санька, потом Сережа, потом Роман… Так что когда очередь дошла до крупного, куда как крупнее всех остальных отца Василия, выход на свободу был достаточно просторен. Ну, может быть, не совсем достаточно…

– Вы там не застряньте, батюшка, – беспокоился Санька.

Но отец Василий его почти не слышал: для него даже протиснуть свое большое тело в горловину было проблемой, а надо было еще и изогнуться, да еще и подгрести землю под себя, а потом задом выползти, и лишь тогда несколько горстей земли можно было затащить внутрь.

– Как зэки эти подкопы делают? – сокрушался Макарыч.

– У них с воли хороший подогрев: инструменты, то, се… – предположил Санька. – А в армии, что ли, намного легче? Ну, пусть не руками, но окоп в полный профиль да еще по секундомеру…

– Быстрее копайте, а? – жалобно просил Роман Григорьевич. – Побыстрее, пожалуйста…

– И то правда! – поддержал его с противоположного торца цистерны Сережа. – Поторопились бы, а?

Макарыч шумно принюхался.

– У вас это что, семейное? Только поел, и сразу в сортир? Блин, как с вами Женька живет?

– А что я могу поделать?! – обиженно засопел Роман. – Если у меня организм такой!

– Да хоть пальцем затыкай, а общий воздух не порть! Вот все вы, блин, частники такие, сначала лапу в общий котел суете, а потом на это же общество и…

* * *

Когда они, один за другим, выбрались наружу, солнце стояло в зените, а вдоль оврага струилось влажное тепло. Оба Якубовых тут же помчались в камыши, а отец Василий глянул из-за цистерны в сторону своего дома и вздрогнул. Со стороны дома прямо по направлению к цистерне шли два парня.

– Что, батюшка, о супруге думаете? – тихо подошел к нему Макарыч.

– К нам «гости»! – выдохнул священник, отпрянул за укрытие и показал большим пальцем в сторону своего дома.

Макарыч напрягся и стремительно огляделся по сторонам. Санька был здесь, рядом, но вот Якубовы… некоторое время назад они вроде бы как приподнялись, причем оба, но затем, тяжело и почти синхронно вздохнув, снова засели в камышах.

– Ну, вот где эти придурки? – сглотнул он и повернулся к своему бывшему подчиненному: – Санек, ты с той стороны, а я буду с этой…

Лейтенант кивнул.

Послышался хруст камыша – незваные «гости» приближались.

– Я же тебе говорил, там бочка стояла… – сказал один. – А эта сука заладила: не было, и все!

Отец Василий похолодел: «эта сука» могло относиться только к Оленьке.

– Ага, – согласился второй. – Теперь вижу. Ни хрена себе, ее откатило! Проверим?