Волчья стая - Бушков Александр

– Видите, какое гуманное обращение с теми, кто твердо решил покаяться и сдать неправедные ценности? Чистейшей воды гуманизм. Делайте выводы, козлы вонючие… целее будете. А ты, сраный потрох, живенько собирайся и шагай со мной. – Она недвусмысленно ткнула пальцем в Вадима. – Пора потолковать по душам…

…На сей раз его подтолкнули прикладом к другому бараку, стоявшему на отшибе. В старые времена здесь, видимо, помещалось нечто вроде общежития для воспитателей и прочего персонала – по обеим сторонам насквозь пронизывавшего барак коридора имелось множество дверей. Из-за одной доносились тягучие, больше похожие на мычание стоны, оставлявшие впечатление, будто человек уже миновал некий порог страха и боли и сам не осознает, что беспрестанно воет.

Он невольно шарахнулся, конвоир загоготал за спиной:

– Не писай заранее, мочу побереги…

Когда его втолкнули в комнату, с первого взгляда стало ясно, что шутки кончились – посреди красовалось неуклюжее, но сколоченное на совесть кресло из необструганных досок, с него свисали ремни для рук и ног. Тут же, на столь же грубом столе, посверкивали никелем целые россыпи непонятных инструментов, от которых он побыстрее отвернулся. Увидел темные пятна на полу, и засохшие, и почти свежие, вдохнул невообразимый запах дерьма и какой-то кислятины. Поневоле замутило. Но его уже тыкали в спину прикладом:

– Раздеваться, тварь!

Совершенно голого толкнули в кресло, прихватили ремнями руки и ноги. Появился Гейнц, сел в углу, поставил рядом с жутким набором пыточных штучек бутылку коньяка и налил себе полстакана.

Маргарита с невозмутимым лицом уселась за небольшой столик, где лежал только чистый лист бумаги с авторучкой посередине, неторопливо выпустила густой струей дым, уставилась на Вадима с сумасшедшим весельем в смеющихся глазах:

– Ну, передумал, хилый росток капитализма? Где денежки?

– Где комендант? – спросил он, сам не понимая, зачем.

– Кишки на подоконник наматывает такому же, как ты, – сказала Маргарита. – Обойдешься без коменданта… Где триста тысяч баксов? Адресок и подробные комментарии…

– Послушайте, – сказал он сердито, – а собственно, с чего вы взяли, что эти триста тысяч вообще существуют в природе?

Маргарита дернула указательным пальцем, делая знак эсэсовцу, чье сопение слышалось за спиной. Правое ухо Вадима тут же пребольно стиснуло нечто вроде холодных, покрытых мелкими зубчиками, длинных тисков. Над головой раздалось:

– Сейчас нажму посильнее, ухо и отлетит…

Низ живота обдало непонятное тепло, он не сразу понял, в чем дело. Оказалось, позорно обмочился. Вокруг хохотали в три глотки.

– Описялся пупсик, – констатировал Гейнц. – Ничего, он у нас еще и обкакается… Неаккуратный все же народ, никакого светского воспитания, все кресло загадили. Отхватить ему ухо, в самом-то деле? Ну зачем ему два уха?

– Получится несимметрично, – пожала плечами Маргарита.

– Ну и что, фрейлейн? Совершенно в японском, несимметричном стиле. – Гейнц встал, подошел совсем близко и небрежно плеснул Вадиму в лицо остатки коньяка из стакана. – Что заскучал, падло? Не журись и не писяйся, это просто-напросто наступил наш маленький Апокалипсис. – И звучно, с чувством, помахивая в такт стаканом, возгласил: – Я взглянул, и вот конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей… И я взглянул, и вот конь бледный, которому имя смерть, и ад следовал за ним… – заглянул Вадиму в лицо и ухмыльнулся: – Черти выскочили из-под земли, понятно тебе, купчишка? А от чертей открещиваться ты не умеешь ничуточку, откуда тебе уметь?

На какой-то миг Вадим и впрямь готов был поверить в это полусумасшедшее откровение: черти полезли из-под земли, где оказалась тоньше всего земляная крыша преисподней, там и лопнуло, и никто не знает молитв и заклинаний…

– Давай сучонку, – распорядилась Маргарита.

Тут же втолкнули Нику, быстро, чуть ли не на ходу, сорвали нехитрую одежду, обнаженной поставили под огромный ржавый блок, привинченный к потолку. Крепко связали запястья, закрепили веревку где-то в углу так, что Ника стояла, вытянувшись в струнку, едва касаясь подошвами грязного пола.

Маргарита подошла к ней и небрежно пощекотала авторучкой живот:

– Ласточка моя, у мужа есть триста тысяч баксов?

Ника часто-часто закивала.

– Вот видишь, а ты мне врал… – обиженно протянула Маргарита. – Разве это прилично – нагло врать даме? Он ведь тебе хвастался этими денежками, а?