Разборки в Японском море - Серегин Михаил Георгиевич

Палермо заерзал на стуле, стараясь не показать, что слова Назарова задели его за живое. За одну секунду в нем сменилось несколько состояний: сперва он сжался как пружина, готовый в любой момент вскочить и броситься на обидчика с кулаками, потом расслабился, скинув внутреннее напряжение, и его руки повисли в воздухе, словно конечности марионетки, наконец, он почти успокоился, во всяком случае, создал такое впечатление.

– Чего ты кипятишься как чайник, блаженный ты наш, – Палермо ехидно усмехнулся, – я же не виноват, что тебе нравятся мальчики!

– Чего ты несешь, глист макаронный! – Назарет схватился за пепельницу.

– Сам ты глист, – Палермо, довольный тем, что ему удалось вывести из себя Бориса, сверлил его своими карими глазами. – Вы только посмотрите на него…

Он не договорил, потому что пепельница, которую сжимал Назарет, полетела ему в голову. Просвистев рядом с виском, она ударилась в переборку. Палермо вскочил и, перегнувшись через стол, потянулся к Назарету, пытаясь схватить его за бороденку.

– Урою, гада! – орал он, скользя на животе по гладкой столешнице.

Отбив тянущиеся к нему руки, Назарет схватил его за голову и обеими руками пихнул от себя. Не успев ни за что уцепиться, Палермо съехал со стола и грохнулся вниз, едва не разломав стул. Он тут же поднялся и, рванув на себе рубаху, снова ринулся на Назарета. Все произошло так быстро, что никто не успел среагировать. Палермо перемахнул через стол и, если бы не боцман, вставший у него на пути, наверняка навешал бы Борису по самое не хочу.

Червь схватил его в охапку и сжал так, что у Палермо затрещали ребра.

– Остынь, парень, – пыхтя ему в лицо сигарным дымом, произнес Череватенко.

– Ну давай, давай, чего же ты встал? – продолжал Назарет подзуживать Палермо, подпрыгивая за спиной боцмана.

Но Палермо было уже не до выяснения отношений.

– Пусти, – прокряхтел он, пытаясь высвободиться из клешней Череватенко.

– Всем – тихо! – поморщившись, повысил голос Рокотов. – Я понимаю, смерть Германа подействовала на нас на всех, но держите себя в руках, господа пираты!

– Ну что, успокоился, трепанг недоделанный? – Череватенко ослабил хватку. – Иди садись на место.

Палермо встрепенулся, будто скинул с себя тяжелый груз, и, бросив угрожающий взгляд за спину боцмана, обошел стол.

– Во, блин, – он поднял стул и уселся, поставив локти на стол, – ну мы с тобой еще поговорим.

– Поговорим, поговорим, – Назарет тоже занял свое прежнее место.

– Цыц, коньки морские, – гаркнул на них Череватенко, – если что, обоих спишу на остров.

Он посмотрел на Рокотова, как бы ожидая поддержки, потому что принятие таких решений было прерогативой капитана.

– Правильно, Степан Ильич, – кивнул Рокотов, – только мы, кажется, отклонились от темы. Подобьем итог. Я так понимаю, что большинство за то, чтобы на встречу идти.

– Не можем же мы всю жизнь таскать в трюмах этот ром, – поддержал его Дудка. – Нужно только приготовиться хорошенько. На всякий случай…

* * *

В течение оставшегося до встречи с покупателем времени Рокотову так и не удалось связаться с Морганом. В «Параллели» его не было, а мобильник постоянно отвечал ласковым голосом телефонистки, записанным на магнитную пленку. Пока «Вэндженс» лежал в дрейфе, Сергей предпочитал находиться в своей каюте, а не в ходовой рубке.

Сразу же после общего сбора в кают-компании он приказал Дуднику проверить все имеющееся на борту вооружение и доложить о результатах ему лично.

– Оружие у меня всегда в полной готовности, – с достоинством произнес Дудник, но все же отправился выполнять приказ. Чтобы быстрее закончить проверку, он взял с собой Алексея.

Ивару, как старпому, было поручено при помощи GPS определить точные координаты «Вэндженса», расстояние до места встречи, время в пути, согласовать маршрут с графиком дежурства сторожевых пограничных катеров и много других мелких, но важных деталей.

Назарет должен был следить за экраном радара, чтобы определить, есть ли какие-нибудь суда в заданном квадрате.

Боцман взял в помощники Гарса и Мумбу, чтобы вести визуальное наблюдение за поверхностью моря. Мумба, повесив на шею бинокль, забрался на клотик и сверху осматривал горизонт. Даже Ким, оставив камбуз, так как ужин уже прошел, а до завтрака было еще далеко, отправился на корму. Они нацепили на головы приборы ночного видения и не без интереса всматривались в инфракрасную даль.