Под созвездием северных ''Крестов'' - Бушков Александр

– Все, короче. Достало языком чесать. Чего я тебя звал-то, чего хотел сказать… За что тебя закрыли, не спрашиваю, не мое это дело. И корешами мы не будем, даже если ты перекрасился. «Вован», он по жизни «вован». Но. Я тебе все еще должен. Дачка и бабенка были так, авансом. И если тебе не западло просить вора о помощи, обращайся. Пока ты здесь, помогу. А уж дальше…

Он умолк.

Алексей тоже молчал, размышляя. Связываться с уркой, пусть трижды честным и благородным, было себе дороже. Урка, он по жизни урка. Симбиоз симбиозом, однако… Согласишься, а потом он скажет: «Я тебе помог – теперь ты мне должен». Или еще что-нибудь выдумает. «Не верь, не бойся, не проси», – золотые слова…

«А вот интересно, как ты тогда под Пармой уцелел? – невпопад подумал Карташ. – Хотя… Ты ж непьющий, значит, пойло Пугачевское на тебя не подействовало. И до откидки тебе всего месяц оставался – забился в какую-нибудь щель, а когда все утихло, выполз и сдался, весь такой белый, пушистый и кругом невиноватый…»

Блин, но не отказываться же, если предлагают! Тем более, здесь…

— Спасибо, Пастор, – сказал он, взвешивая каждое слово. – Если я буду нуждаться в помощи, я обращусь к тебе.

– Пока ты сидишь в «Крестах».

– Пока я сижу в «Крестах». И это будет означать, что ты просто отдаешь мне долг, который сам определил, не больше.

– Правильно. И все. Не смею задерживать, гражданин начальник.

…Обратно Карташа вел тот же неулыбчивый прапор-юнец, и уже в родной галере Алексей получил еще одно, совсем уж сюрреалистическое подтверждение тезиса насчет «всем должно быть хорошо». Возле чьей-то камеры, упершись рогом в стену, покачивался в дымину бухой сиделец. Ничего вокруг не видя, не слыша и не замечая. По возрасту и по виду судя – мелкий баклан.

Прапор на мгновенье сбился с шага, засопел шумно, потом выдохнул сквозь зубы, обращаясь к Алексею:

– Мимо проходи, ну! Ничего интересного… «Ага, ага, – вяло подумал Алексей. – Ну, наклюкался юноша, ну и что? Значит, кто-то из цириков раздобыл ему пузырь. Договорились, значит. И не его, цирика, вина, что контингент не рассчитал свои силы. Хоть не блюет, песни не горланит, безобразие не нарушает, и на том спасибо. А если сейчас шум поднять – цирику надают по фуражке. Кому это надо? Никому. Все должны быть довольны, и пусть никто не сидит обиженный…»

Ему показалось, что он еще не проснулся и продолжает смотреть сон про реалити-шоу «Отсидка». И они прошли мимо.

Не краем глаза, не чутьем даже, а вообще непонятно как, но Карташ ощутил за спиной шевеление. Неслышное движение ощутил.

И резко обернулся.

Баклан уже не упирался лбом в стену. Баклан быстрой танцующей походкой уже приближался к ним сзади, отведя далеко в сторону ручонку с зажатой в ней заточкой. Он действительно был то ли пьян, то ли укурен, но что собирается делать сознавал вполне. И до обморока сам боялся.

На миг Карташ замешкался в недоумении. Едва заметив опасность, он решил почему-то, что атака направлено против него… Ничего подобного: взгляд вытаращенных от ужаса глаз был направлен на прапора. А прапор, увалень неуклюжий, только-только начинает поворачиваться…

Ну, справиться с обдолбанным типом труда не составило никакого, даже неинтересно. Даже бить не понадобилось. Шаг вперед, перехватить худую граблю с заточкой, быстрая подсечка – и несостоявшийся киллер, как мешок с картошкой, обваливается на пол. Лег, сучара, и больше не жужжал, лишь лупал глазенками с расширенными во всю роговицу зрачками и дрожал слюнявыми губами – в ожидании последнего удара.

– Ты кто такой, выкидыш? – наклонился над ним Карташ, отфутболив заточку к стене.

– Твою мать! – страшным шепотом заорал прапор, Алексей испугался, как бы тот прямо сейчас не бухнулся рядом с бакланом в обморок. Поди объясняй потом, что ты не верблюд, а вовсе даже случайный прохожий. – Это кто такой?..

Карташ выпрямился, посмотрел вдоль галеры. Плексигласовая будка, откуда должен сечь поляну всю дежурный лейтеха, была пуста. Ну правильно, зачем. В Багдаде и без него все спокойно…

– Я не хотел, – прохныкал баклан. – Меня заставили… Иначе, пригрозили, опустят…

Как выяснилось, был и пьян, и обдолбан одновременно. А весело тут в «Крестах» люди живут…

– Это ж ЧП! – допер наконец прапор, метнулся было назад, за подмогой, передумал, мстительно, но несильно пнул мыском сапога баклана под ребра и гаркнул:

– Камера?!

Баклан зажмурился, прикрыл пах ладошками и с трудом выдавил номер хаты. Оказалось, обитал он в соседней галере.