Убрать слепого - Воронин Андрей

Под ногами хлюпало и чавкало, а временами им приходилось с ходу форсировать глубокие лужи, скопившиеся во впадинах неровного кирпичного пола. Коридор то и дело поворачивал в разные стороны, по бокам мелькали заложенные кирпичом другого оттенка боковые ответвления, а позади гулко отдавалось эхо тяжелых шагов – преследователи и не думали отказываться от погони. Под самым потолком с большими промежутками чернели забранные частой металлической решеткой отдушины, из которых капля за каплей сочилась ржавая вода, оставляя на кирпичных стенах неопрятные черно-рыжие потеки. Судя по спертому воздуху в коридоре вентиляционные отдушины давно перестали функционировать.

– Сюда, – позвал Батя, и следом за ним Глеб стал подниматься по длинной осклизлой лестнице со стертыми ступенями.

Лестница упиралась в приоткрытую железную дверь. Теперь, при свете, Сиверов разглядел, что дверные петли тщательно и обильно смазаны солидолом.

– Вот мы и дома, – останавливаясь, сказал майор.

Он приставил ствол автомата к укрепленному на стене силовому кабелю и нажал на курок. Сверкнула голубая искра, и свет в коридоре погас.

– Давай, давай, не стой, – поторопил майор Глеба, проталкивая его в дверь и тщательно запирая ее за собой. Они оказались в новом коридоре, где царила кромешная тьма. Сердюк зачем-то принялся шарить руками по стене.

– Что ты ищешь? – спросил Глеб.

– Тут где-то должен быть вентиль, – ответил Батя. – Большой такой, ржавый. Ищи.

Глеб, для которого, благодаря странной особенности его зрения, полный мрак был сереньким полусветом, уверенно взял майора за руку и положил его ладонь на вентиль, который тот искал на полметра правее того места, где он находился. Вентиль выступал из толстой ржавой трубы, уходившей в стену. Майор напрягся, пытаясь повернуть вентиль, но тот приржавел намертво.

– Помоги, – сквозь сжатые зубы процедил майор, – иначе нам каюк.

Вдвоем они отвернули вентиль до упора. За железной дверью раздался глухой рев.

– Что это? – спросил Глеб.

– Полное затопление через три минуты, – удовлетворенно сказал Сердюк. – Хорошо строили при Иосифе Виссарионовиче!

Слепой представил, как в кромешной темноте обесточенного коридора из отдушин, которые он по незнанию принял за вентиляционные, с ревом хлещет ледяная вода, и как в этой черной невидимой воде барахтаются отягощенные оружием и бронежилетами люди. "Коридор тянется не меньше, чем на километр, – прикинул он. – Пробежать километр за три минуты – плевое дело.., днем, по сухой ровной дороге, но никак не в темноте, по пояс в холодной воде, в коридоре, состоящем, кажется, из одних углов и поворотов… Вперед, конечно, ближе, но здесь стальная дверь.., и три минуты.., нет, ничего у них не выйдет.

Кто-то, возможно, успеет добраться до двери, там наверняка останется воздушный пузырь, который сможет вместить двоих-троих, но дальше им не пройти, а дверь никто не откроет – судя по всему, в эти катакомбы люди забредают нечасто…"

Стоя в темноте перед запертой железной дверью и слушая рев воды, который становился слабее по мере того, как наполнялся коридор, Слепой невесело улыбался: мир, ополчившийся против Глеба Сиверова, опять нес потери.

Он подумал, не прикончить ли Батю прямо здесь – это было бы вполне логичным завершением истории, тем более, что только Глеб знал, как ему этого хотелось. Сделать это было проще простого – все равно что придушить слепого котенка, ведь Сердюк сейчас и вправду был слеп, но майор знал имена, нужные Глебу, и явно был не прочь оказать содействие, он тоже в одиночку сражался со всем миром, пусть по другим причинам, но бесстрашно и зло, и в этом они были союзниками.

– Пошли, – сказал Слепой.

– Погоди, – отозвался Батя, шаря по карманам. – Вот черт, я где-то зажигалку обронил. Не видно же ни хрена, как мы пойдем?

– Пошли, – спокойно повторил Слепой, – я поведу.

* * *

Генерал Потапчук слегка раздвинул планки жалюзи и посмотрел вниз, на голые ветви деревьев, росших на Ваганьковском кладбище. Зачем он туда смотрит и что надеется увидеть, генерал не знал – это было бесцельное действие, совершенное только для того, чтобы не стоять столбом, хрустя суставами пальцев. В последнее время у него завелась такая дурная привычка, особенно сильно проявлявшаяся тогда, когда Федор Филиппович нервничал. Сейчас был именно такой момент.

Генерал отпустил жалюзи, спрятал руки в карманы пальто и обернулся к своему собеседнику.