Бросок Аркана - Воронин Андрей

Аркан наконец поднял голову:

– Хорошо, я согласен.

– Ну вот и умница. Я с самого начала надеялся, что мы станем друзьями…

– Друзьями мы все же вряд ли станем.

– Хорошо, пусть не друзьями. – коллегами.

Партнерами, в конце концов. Я вот сколько смотрю на тебя за эти два дня, столько и думаю.

– О чем же, интересно?

– О том, что вот такие крутые ребята, как ты, пропадают почем зря. А ведь твои способности, твое умение ценятся не только в горах.

– В смысле?

– Гораздо более высоко тебя могут оценить как раз там, на гражданке, в Москве, например. Такие ребята, как ты, между прочим, очень нужны нашей организации. И что самое приятное для тебя – твой труд там будет цениться не только в моральном плане. Ты меня понимаешь?

– Я-то понимаю. Но не об этом сейчас разговор, – Аркан решил, что не лишним будет немного подыграть Игнатенко.

– Конечно, конечно! О том, сотрудничать ли с нами в дальнейшем, ты еще успеешь подумать – во время полета. Сейчас гораздо интереснее другое…

– Например, каковы гарантии того, что я получу свою долю в Москве, что меня просто-напросто не пришьют?

– Ну ты что! Твоя гарантия, собственно, ты сам.

Во-первых, прилетишь ты на военный аэродром в Чкаловске. Слышал о таком городке? Вокруг вооруженные караульные, техники, аэродромные рабочие. Сам понимаешь, что в таких условиях никто тебя отстреливать не станет.

– Допустим. А потом, в городе?

– У тебя будет при себе оружие. И насколько я заметил, управляться ты с ним умеешь. Это как раз и есть твоя вторая гарантия, самая надежная.

– Ладно. Как ваши люди там, в столице, узнают, что товар привезу именно я?

– Мы им сейчас вместе с тобой позвоним, сразу и обговорим все подробности.

– О'кей!

– Есть, правда, еще одна проблемка. Но она, как мне кажется, небольшая.

– Что за проблемка? – сразу же насторожился Арканов, подозрительно поглядев на полковника.

– Наш общий знакомый, журналист, – кивнул на дверь Игнатенко. – Что с ним делать? Ведь он благодаря тебе слишком много знает.

– Ну, поговорить с ним…

– Не знаю, не знаю, – неуверенно покачал головой начальник штаба. – Мне он кажется каким-то ненадежным. У меня такое чувство, что он, надавав сегодня любых обещаний, на следующий день запустит материал в эфир.

– А что ты предлагаешь?

– Может, его убрать? – осторожно заговорил Игнатенко, боясь возмутить спецназовца. – Несчастный случай в горах – выпал из вертолета, сорвался со скалы, к примеру. Или пуля "духа" мимо пролетала – "и ага"…

– Да пошел ты! Убийцей, в отличие от тебя, я становиться не собираюсь ни в коем случае, – Аркан так яростно сверкнул глазами, что на душе у Игнатенко противно заскребли кошки. – Если уж и стоит пристрелить кого-то, так это тебя, сука!

– Ну-ну-ну, раскипятился, как самовар! – вкрадчиво, успокаивая парня, промолвил полковник. – Успокойся, прошу тебя.

Но, помолчав мгновение, Игнатенко заговорил совсем иным, жестким и категоричным тоном:

– И еще, старшина. Выбрось из головы все обиды. Не надо мне здесь дешевых мелодрам. Мы все работаем за большие деньги. В работе нашей случаются досадные моменты, про которые нужно забывать, иначе свихнешься. А уж попрекать чем-то партнера – вообще последнее дело, ясно?

Изо всех сил сжав зубы, Аркан взял себя в руки и кивнул.

– А потому я больше не хочу слышать про то, что ты чем-то недоволен или кому-то за что-то желаешь отомстить, – в голосе полковника звенел металл. Теперь это был уже прежний начальник штаба – грозный, твердый, решительный. – Ты меня хорошо понял, мальчишка?

– Ладно, сядь. Все ясно.

– Вот так-то лучше… Так что ты предлагаешь сделать с Самойленко?

– Элементарно, – мгновение подумав, предложил Аркан. – Во время полета я просмотрю отснятый им здесь, в Таджикистане, материал. То, что касается нашего дела, я или отберу, или постираю с кассет.

– Слушай, да ты же просто молодец! Голова! – оценив предложение, радостно потер руки Игнатенко.

– Слушай, полковник, кончай мне комплименты отвешивать, очень тебя прошу!

– Ладно, ладно. Вот видишь, ты даже более толковый парень, чем кажешься с первого взгляда.

Отличное решение нашел! Сначала все стереть, ничего не оставить, а потом пусть идет куда пожелает – хоть на свое телевидение, хоть в ФСБ, хоть в ГРУ. Пусть попробует что-то доказать. Никаких улик! Любой суд на нашей стороне будет…