Комбат - Гарин Максим

Мужчины уселись на траве, подстелив куртки, благо солнце еще светило, согревая их, и принялись есть. Червонец с отвращением смотрел, как его люди жадно поглощают пищу, забывая о существовании вилок, ножей, причмокивая, отрыгивая. Сам-то он ел так, словно сидел в первоклассном ресторане, хотя и орудовал всего лишь пластиковым ножом и пластиковой вилкой. Все было подано в холодном виде: копченое мясо, лаваш, помидоры, перец. Все в упаковке, прямо из магазина.

– Эх, пивка бы! – мечтательно проговорил Дулеб, с отвращением отпивая полстакана минералки.

– А чем тебе минеральная вода не нравится? – спросил Червонец.

– Газированная, от нее живот пучит.

– Пучит – так отойди подальше от стола.

– Все равно ветер от вас ко мне дует, – осклабился Дулеб, поджимая под себя ноги и устраиваясь по-турецки. – Запах несет.

В правой руке он держал надкушенный кусок мяса, в другой пластиковый стакан, неумело, тремя пальцами, рискуя его смять и разлить воду на скатерть.

– А то от пива у тебя не пучит – тоже ведь, газы!

– Не знаю, – пожал плечами Дулеб. – Вот шампанское, лимонад всякий только выпью – сразу живот как барабан натянутый делается. А от пива – никогда.

Червонец, продолжая беседовать, то и дело поглядывал на карьер. Экскаваторы уже закончили работу. Еще приходившие с отсыпки машины продолжали наполнять песком мощный, польского производства, погрузчик с широким ковшом. «Сталева Воля» – чернела на его капоте надпись. Самосвалы, наполненные желтым песком, медленно взбирались по крутому подъему и исчезали за лесом. Два длинных тяжелых грейдера утюжили дорогу, заравнивая глубокую колею. А экскаваторщики тем временем, собравшись у автобуса, попивали пиво прямо из горлышек и с нетерпением поглядывали на часы, – Что-то задерживаются они сегодня, – наморщил лоб Дулеб, – раньше в это время уже в автобус садились.

– Ничего, и сейчас сядут, – спокойно сказал Червонец, глядя на то, как бульдозерист закрывает кабину и спешит к своим приятелям.

На бочке поблескивало еще четыре бутылки пива. Вскоре в карьере заглох и последний двигатель. Желтый погрузчик величиной с двухэтажный дом замер у вагончиков. Механизатор старательно закрыл дверь на большой навесной замок и спустился по лестнице. Стало так тихо, что можно было расслышать, о чем говорят рабочие. Они собрались возле автобуса и на чем свет стоит клеймили сторожа, который опаздывал.

«Этого мне еще не хватало! – подумал Червонец. – Как всегда, все решает самый маленький человек».

Но сегодня Червонцу везло, стоило ему о чем-то подумать, начать беспокоиться, как тут же предмет беспокойства устранялся сам собой.

Послышалось стрекотание мотоциклетного двигателя, и в карьер вкатилась ярко-красная двухместная инвалидная коляска. Остановив свою почти игрушечную машинку возле вагончика прорабской, из нее выбрался, опираясь на костыли, сухощавый парень-инвалид, работавший здесь сторожем. Он выглядел настолько жалко, что никто из рабочих не посмел повторить хотя бы пару слов из тех, которые звучали совсем недавно в его адрес. Ему даже сунули в руки бутылку с пивом.

Автобус тут же наполнился людьми, посигналил и выехал из карьера. Парень понадежнее воткнул костыли в песок, оперся о них локтями и вытащил из внутреннего кармана бутылку водки. Белая бутылка стала рядом с зеленой, пивной, и сторож какое-то время глядел на них, словно выбирая, с какой начать. А затем забрал их обе и, цепляясь за перила, шаркая каблуками по ступенькам, забрался в вагончик прорабской.

– Ждем еще пятнадцать минут, – проговорил посерьезневший Червонец, – и идем вниз.

– А почему пятнадцать? – поинтересовался Тхор.

– Если вдруг окажется, что один из самосвалов задержался на отсыпке, то он успеет сюда приехать. Червонец отодвинул манжет и засек время. Ровно через пятнадцать минут он подал команду:

– Дулеб и Тхор со мной. И ты, Пружина, тоже. А вы готовьтесь к отъезду. Если что – связь по рации.

Выбрав более-менее удобный спуск, Червонец, скользя на глине, увязая в рыхлом песке, принялся спускаться. На эту стену карьера выходила лишенная окон стена вагончика прорабской, и поэтому сторож не мог их видеть. Вскоре все четверо оказались внизу и, обойдя оказавшееся вблизи довольно большим озерцо с холодной водой, очутились возле выстроенных в ряд вагончиков-бытовок.

– Посмотри, – бросил Червонец Дулебу.

Тот, пригнувшись, подобрался в вагончику и осторожно посмотрел в окошко. Он увидел парня-инвалида, сидевшего на грязном давно не крашенном стуле. Перед ним на столе, на разостланной газете, лежали два помидора, кусок сала, разрезанная пополам ножом луковица и четверть буханки хлеба. Водка уже оказалась открытой, и сторож успел выпить четверть содержимого бутылки. На тумбочке в углу стоял большой старый черно-белый телевизор, по которому шел такой же старый, как и сам телеприемник, фильм про войну.