Комбат - Гарин Максим

Чем большую скорость набирал джип, тем труднее становилось дышать, холодный ночной воздух упругой волной бил в грудь, в лицо, слепил. Комбат обернулся, Андрей за несколько секунд расстрелял всю обойму и теперь непонятно зачем лихорадочно тряс пистолет.

– Брось его, проволоку развяжи.

Андрей, еще не поняв, что к чему, с той же одержимостью, с какой раньше тряс пистолет, принялся разгибать алюминиевые усики, скреплявшие бухту тонкой упругой стальной проволоки.

Напарник Дулеба отбросил люк и высунулся из машины по пояс, придерживая правую руку левой. Он тщательно целился:

– Не виляй, – кричал он Дулебу, сейчас достану.

Прозвучал выстрел, пуля попала в заднее колесо джипа, машина вильнула, но комбат сумел ее выровнять, приходилось дергать руль, джип носило из стороны в сторону, скорость катастрофически падала. Андрей, казалось, даже не замечал этого, он отбросил последнюю разогнутую алюминиевую скобу и с трудом сдерживал руками расходившиеся во все стороны витки стальной проволоки.

– Под колеса им бросай, под колеса! – крикнул комбат, уводя машину вправо.

Напарник Дулеба вновь опустился на сиденье и вогнал в рукоятку новую обойму.

– Пока можешь передохнуть, – нервно ухмыльнулся Дулеб, следя за судорожными маневрами идущей впереди машины, – долго они не протянут, или остановятся, или перевер…

Он не успел договорить слово – из заднего разбитого выстрелами окошка джипа вылетело на дорогу что-то непонятное, то ли множество тонких обручей, то ли гигантская пружина.

Андрей, лишь только метнул бухту под колеса начавшего обгон автомобиля, тут же упал на заднее сиденье, опасаясь новых выстрелов.

Проволока развилась блестящей двадцатиметровой спиралью и с легким хрустом юркнула под днище джипа Дулеба. Стальная каленая паутина вмиг намоталась на колеса, на карданный вал, вся ходовая часть мгновенно заклинила.

Дулеб предпринял отчаянную попытку вывернуть руль и нажать тормоза, но колеса и так уже стояли мертво, руль не повернулся и на десять градусов. Джип пошел юзом, оставляя на бетоне дороги черные дымящиеся следы, а когда его понесло боком, он качнулся, завалился на бок, высекая веера искр, и несколько раз перевернулся, ударился, погнув, стальной брус ограждения, и замер.

Комбат остановил машину и обернулся. Блестевший лаком капот валялся метрах в ста позади, над разбитым радиатором поднимались клубы пара, в наступившей тишине отчетливо слышалось, как льется из сорванного патрубка вода, чудом уцелело лобовое стекло, – покрытое паутиной трещин и забрызганное кровью.

Наташа и Андрей молчали, пораженные увиденным. Комбат неспешно выбрался из машины, подхватил два мешка с деньгами и отправился к бандитскому джипу. Он заглянул в оголенный проем дверцы и, убедившись, что все, сидевшие в машине, мертвы, бросил на заднее сиденье мешки, туда же полетели и пистолеты. Затем он достал из кармана трубку радиотелефона, набрал номер:

– Полковника Панфилова!

– Рублев???

– А, это ты, Василий, не признал, богатым будешь.

– Твою мать, Рублев, что ты натворил, тебя убить мало. Три труппа.

– Ты еще не всех видел. Мешок на люстре нашел? Деньги искал? Большие деньги? Так вот – они здесь, наверное, все, не считал. На шестьсот тридцатом километре московского шоссе. И я здесь, посторожу, пока ты приедешь.

Некоторое время на другом конце линии царило молчание, затем полковник Панфилов отозвался:

– Ты нашел все деньги?

– Да, но претендовать на роль первооткрывателя не собираюсь.

– Шестьсот тридцатый километр, но ведь это почти у самой Москвы?

– Извини, я сам москвич, и привык считать километры от столицы. Нет, мы со стороны Питера. Жду.

– Едем, ничего не трогай. Врач нужен?

– Скорее – священник. Да, еще одна просьба, Василий, прихвати термос с чаем, с крепким чаем. Главное, не жалей заварки.

Комбат, не дожидаясь ответа, бросил трубку в разбитую машину и оглянулся. В отдалении, словно боялись подойти к нему, стояли Андрей и Наташа.

«Да, брат, ждет тебя, скорее всего, повышение в банке до заместителя управляющего – комбат посмотрел на Наташу, – одно обидно, наверное, женится, дурак».