Риск просчитать невозможно - Серегин Михаил Георгиевич

Необходимо было как-то разгрузить центральную нервную систему, возможно, напиться и немного побуянить или же покричать, но кто позволит? Сразу долбанут током, и привет.

Лишь умение держать себя в руках и воспринимать все как плохой сон помогало ему не сорваться и не сдвинуться по фазе, как, видимо, произошло у того, кто все это придумал. Он однозначно был ненормальным, с серьезным психическим бзиком на почве… Валентин даже не знал, чего именно.

А тут еще эти уродцы выдумали какой-то экзамен. Планировалось, что он станет отвечать на вопросы по пройденному материалу. Вопросы задавал невидимый диктор, тогда как на экране творился полный хаос из бессвязных картин, только мешающий сосредоточиться. Поэтому Валентин отвернулся, чтобы ничего не видеть, но не вышло: легкий укольчик, и пришлось вновь устремить свой взор на экран. Тем временем промежутки между задаваемыми вопросами начали все стремительнее сокращаться, соображать, о чем тебя спрашивают, удавалось с трудом или не удавалось вовсе. В качестве меры наказания тут же срабатывал браслет, хотя и без него психика была на пределе.

Сколько длилась эта странная проверка, больше напоминающая собой пытку, Грачев не знал. Но когда она все же завершилась, он сам был охвачен немыслимым напряжением. Такое за всю его жизнь ему ни разу не приходилось испытывать, даже во время службы на Кавказе, где тоже, в общем-то, было не сладко. И все же там было куда проще и легче, чем здесь и сейчас. Он был почти уверен, что по возвращении отсюда станет неврастеником. Но, видимо, таковой и была цель зачинщиков всего этого – они хотели сбить его с истинного пути и перековать по образу и подобию своему.

Он ждал ночи как какого-то чуда. Но до нее было еще достаточно далеко, а позволять ему расслабиться никто не собирался. Ощущая животную необходимость как-то защитить себя от постороннего влияния, Грачев собрал все свои силы в кулак и, стараясь контролировать эмоции и чувства, попытался адаптироваться к этой нестандартной обстановке.

Поначалу было сложно, затем он потихоньку начал привыкать к общему потоку данных и усилием воли пускал их в обход собственного уха, пропуская мимо, таким же фоном, каким для любого гоpожанина является шум машин. Чуть выводили из себя лишь покалывания браслета, осуществляемые совершенно спонтанно, чтобы напрячь обстановку. Но и к этому можно было привыкнуть. Конечно, потребовалось активировать все защитные силы организма, которые делали возможным отсутствие чувствительности к боли, снижали напряжение от ожидания следующих ударов.

Психологическая обработка закончилась только около пяти. Если в голове еще и жила когда-то мысль о том, что лишать жизни себе подобных противоестественно, то сейчас от нее не осталось и следа. Умелые учителя разгромили ее в пух и прах, не оставив камня на камне от этой мысли. А коль так, то пришло время познакомить новоявленного бойца с его новой жертвой. О том, что это состоится именно сегодня, Валентин узнал из того же громкоговорителя в потолке, важно поделившегося этой новостью.

Вскоре вместе с ужином ему принесли несколько папок. Все они содержали информацию на одного и того же человека, которого ему предстояло убить. Взглянув на первые несколько фотоснимков, украшающих подборку, Валентин просто не смог не усмехнуться – отдел аналитики и сбора поработал на славу, не только подобрав жертву, как говорится, нужного калибра, но еще и представил ее в таком виде, что не возненавидеть ее было просто невозможно. Все фото, как одно, вызывали отвращение и неприязнь к тому, кто на них был. А был на них самый вроде бы обычный, слегка полноватый мужичок с совершенно невыразительной внешностью, высоким морщинистым лбом и поврежденной какой-то давней травмой правой бровью, рассеченной надвое посередине.

Человек как человек, если не брать во внимание то, что заснят он был в таких ситуациях, которые никак, кроме фотомонтажа, воспроизвести и невозможно. У Грачева был острый глаз, и он, внимательно всмотревшись в один из снимков, довольно быстро понял, что хоть и старался фотограф, но обман скрыть не удалось. Нет, сделано все было по высшему классу, ни один профи не прикопается, но вот то несоответствие выражений лица и творимых дел ему, как психологу, остро бросалось в глаза. Что ни говори, а взгляд человека – это самый откровенный рассказчик, и изменить его какими-то спецсредствами пока не по силам. Оно и хорошо.

Чисто ради интереса пересмотрев все фотки, Грачев перешел к остальному. В папке оказались какие-то документы, вырезки из газет, статьи, распечатанные на принтере, видимо, где-то в соседней комнате. Нет необходимости говорить о том, что вся эта подборка обливала грязью несчастного приговоренного, выставляя его перед Валентином в самом жутком свете. Его называли убийцей, изменником родины, бессердечным монстром, изломавшим не один десяток людских судеб. Как ни крути, а по всему этому выходило, что Валентин должен начать страстно ненавидеть того, кого ему показали, пусть пока и заочно.