Тайга и зона - Бушков Александр

За весь день никто не проронил ни слова. Сил на разговоры не осталось. Этот день вымотал их до донца. Две полосы бурелома, одна из которых тянулась не меньше километра, укатали их, что твой асфальтовый каток. Будь ты спортсмен, будь ты таёжник со стажем, но и тебе жизнь малиной не покажется, когда полдня полазаешь через лесину, покружишь, выбирая место, где ствол потоньше и сучков поменьше, понервничаешь, когда сучок хрустит под ногами, нога соскальзывает вниз и неизвестно, обойдётся всё или вдруг раздастся поганый хруст надорванных связок, – короче говоря, после таких аттракционов свалится и Дерсу Узала. Чего уж говорить про них, людей, в сущности, мало подготовленных к марш-броскам по тайге.

Карташ не считал себя слабаком, хотя спортом и не занимался, даже утренней гимнастики не делал. Но той выносливости, которой наградила его природа и родители, вполне хватало, чтобы выдерживать нагрузки, подобные нынешним. А вот Машка его удивляла. Девчонка не жаловалась, не стонала, не впадала в истерики и пёрла по тайге наравне с ними. Хотя видно было, что работает на пределе. Лишь иногда, когда уж совсем становилось невмоготу, просила: «Ребят, давайте передохнем чуток». И после двадцати-тридцати минут привала её не приходилось поднимать с земли силой и угрозами.

Пока не приходилось…

Ориентируясь по солнцу, по мху, Алексей очень надеялся, что ведёт отряд в нужном направлении. Он Таксисту не соврал – на самом деле ходил в походы по молодости лет и кое-что о лесе знал… Хотя, конечно, их маршрут ни в какое сравнение с теми походами не шёл. В тайге он не был ни разу…

Стрельбы слышно не было. И непонятно, то ли бунт уже подавлен, то ли урки успешно заняли населённый пункт Парма и празднуют победу, а доблестные войска ещё на марше…

Они допили кофе. Темнело. Как ни тяжело было отрывать задницу от ровной поверхности и переставлять ноющие ноги, а никуда не денешься – надо отрывать и переставлять. Им ещё требовалось наломать лапник, который послужит заменителем перины и прикроет их сверху шалашом.

– Пошли постель готовить, – первым поднялся Гриневский. – Не на голой же земле, как прошлую ночь, куковать.

– Погодь-ка. Снимай прохари.

– Это зачем это? – тут же напрягся Таксист.

– Ноги посмотреть надо, кретин. Если ты мозоль хоть одну в этих говнодавах натёр, то дело труба. Снимай, снимай…

Помявшись, Гриневский скинул древнюю, разношенную, но крепкую обувку.

Возможно, именно то обстоятельство, что он уже несколько лет носил именно эти, с позволенья сказать, ботиночки, и спасло ноги зэка.

Ни одного волдыря под – между прочим, новыми и прочными – носками Алексей не углядел.

– Твоё счастье, – буркнул он, бросая прохари обратно владельцу, и повернулся к Маше. – Теперь ты снимай.

– У меня всё нормально, – сказала та.

– Да хватит вам обоим кривляться, так вас перетак, – устало взмолился Карташ. – Вы добраться до людей хотите или подохнуть здесь, а?!

Как это ни удивительно, но и с ногами «хозяевой» дочурки тоже оказалось всё в порядке.

Правильные у неё сапоги. Если не развалятся по дороге… Он с кряхтеньем поднялся.

– А теперь можно и постельку стелить…

Карташ ломал лапник и думы думал ох какие сложные. Как Пугачу удалось спланировать и столь грамотно организовать бунт – и никто про это ни сном ни духом, ни опера, ни стукачки? А в том, что Гриневский не соврал и революция была спланирована именно Пугачом, Карташ отчего-то не сомневался нисколько. Вот только зачем вору это понадобилось – поднимать кипеж в зачуханной, спокойной зоне и уходить в рывок с такой поспешностью? Делами на свободе можно руководить и из лагеря – сие ни для кого не секрет. Если же в его империи случилось нечто экстраординарное, что потребовало его личного присутствия, то откуда взрывчатка на зоне? Значит, готовились загодя? Ни хрена не понятно…

В двадцати шагах от него трещали ветви, ломаемые Гриневским.

Алексей вспомнил донос Лупня – насчёт партии водки в ознаменование примирения Баркаса и Пугача. Так они что, вместо водки «коктейль Молотова» завезли? Если падла Лупень не солгал. Вот ведь гад какой…

Следующая ветвь хрустнула почему-то за спиной.

Не будь Карташ так измотан, он успел бы обернуться. Сначала сделал бы шаг в сторону, а потом бы уж обернулся. Но он опоздал всюду – чёртова полоса препятствий через бурелом притупила все рефлексы.

Сзади раздался чей-то резкий выдох: «Ха!», – и затылок взорвался ослепительной болью.