Сплетающие сеть - Гладкий Виталий Дмитриевич

Но когда он перевел взгляд на ладонь, на его физиономии появилась странная гамма выражений: от недоумения до злости, перемешанной с наглостью.

– Подайте-е-е! – вдруг злобно завыл он гнусавым голосом, схватил меня за рукав. – На пропитание подай!

– Бог подаст, – сказал я коротко, и попытался поскорее избавиться от его цепких рук, которыми он хватался то за рубаху, то за брюки.

Это было непросто: горбатый попрошайка вцепился в меня, словно клещ, и, теребя мою одежду, канючил таким дурным голосом, как будто его резали. Мне ничего иного не оставалось, как наградить его добрым пинком ногой под зад. Только после этого горбун отстал, но я еще долго слышал, как он обзывал меня разными нехорошими словами.

Мне не жаль было денег, но в этом горбуне было что-то такое… что-то эдакое… Я не мог объяснить, что именно. От нищего, вместе с запахами давно немытого тела, веяло опасностью; вот за это я мог поручиться.

Я уже был далеко от него, как вдруг, повинуясь необъяснимому чувству, резко обернулся. Он снова был в позе просящего, но не просил, а о чем-то оживленно разговаривал с женщиной.

Она стояла ко мне спиной, и эта спина показалась мне очень знакомой. Поговорив с нищим, женщина быстро, не оборачиваясь, пошла к выходу из рынка. У нее была легкая, стремительная походка. Нет, положительно я где-то ее видел!

Повинуясь безотчетному чувству, я хотел броситься ей вслед. Но дорогу мне преградил нищий, поковылявший в мою сторону. Казалось, что его глубоко посаженые глаза превратились в острые буравчики, готовые просверлить мою грудь.

Не желая больше видеть отвратительную физиономию горбуна, я быстро нырнул в боковой проход, и постарался уйти подальше. Из головы не выходил образ женщины, беседовавшей с горбуном. Кто она?

Откуда мне известны эти крутые бедра, зазывно качающиеся на ходу?

У меня вдруг появилось чувство незащищенности. Мне казалось, что на меня смотрят многочисленные глаза, а я не знаю, где они прячутся. Будто тысячи мелких иголочек впились в мою кожу, и мне захотелось немедленно пойти под душ, чтобы смыть нечто, вызывающее нестерпимый зуд.

Иво, опомнись! Не мечи икру как пацан, ничего не соображающий в жизни. Эка новость: на рынке есть люди, которые за тобой следят. Ведь за этим ты сюда и приехал – чтобы, наконец, встретиться с ними лицом к лицу.

Но где они? Где, черт возьми!?

Я постарался как можно незаметней оглядеться. Вокруг ходили нормальные люди – наши люди, чтобы не сказать советские – и никому из них не было до меня никакого дела. На рынке вообще никто не присматривается друг к другу – недосуг. Торговые ряды – не центральная улица города, где модницы демонстрируют свои прелести и наряды.

И все же неприятное чувство, подсказывающее, что за мной ведется плотная слежка, меня не оставляло.

Мало того – я был вынужден констатировать, что меня держат на поводке настоящие профессионалы. И этот факт (ладно, скажем так – почти факт) мне очень не нравился.

Поразмыслив немного, я решительно направился в пивнушку. А где еще должен отметиться деревенский житель из самой что ни есть глубинки, приехав в более цивилизованное место? Ясное дело – в пивной. В ресторане гужевать чересчур накладно.

Зосима тосковал за столиком в компании каких-то подозрительных мужичков. Он не очень любил пиво, но деваться было некуда, и мой приятель мужественно сражался с одним единственным бокалом.

– Смолишь? – кивнул я на трубку, которую он не выпускал из рук.

– Смолю, – буркнул Зосима, неприязненно посмотрев на соседей по столику.

– А по сто грамм?..

– Давай! – оживился он, и поискал глазами свободный стул – для меня.

Стул нашелся, и вскоре мы расслаблялись самой лучшей водкой, которую только можно было заказать в этой забегаловке.

– Только чтобы без дураков, – предупредил я буфетчицу, разбитную бабенку с немыслимыми буклями и чересчур полными густо накрашенными губами, невольно навевающими скабрезные мысли. – Мне самопальная бурда не нужна.

Она критически оглядела меня с головы до ног, и видимо решив, что я вполне приличный человек с деньгами, – не то, что ее постоянные клиенты – многозначительно улыбнулась и достала из-под стойки бутылку московской "Гжелки".

– Только для вас, – сказала она, кокетливо поправляя прическу.

– Премного благодарен. – Я тоже ответил улыбкой, в которой сквозило удивление – надо же, такая редкая водка в наших местах и притом по вполне приемлемой цене.