Умереть, чтобы воскреснуть - Воронин Андрей

* * *

На следующий день, в четверг, Пашутинскому выдали билеты на рейсовый катер до Абу-Даби и на «Боинг» из Абу-Даби в Берлин. В последний момент в Москве приняли решение, что безопаснее вылетать не из Катара, а из Объединенных Арабских Эмиратов. Благо, большой задержки не будет — по морю до Абу-Даби всего ничего. Еще в ФСБ решили, что Пашутинский с Веденеевым не должны улетать вместе в первую же ночь после убийства. Пусть вначале полетит один, а другой — в воскресенье.

Перед тем как заснуть в четверг на посольской даче, они обсуждали последние новости. Володя завидовал, что напарник еще остается.

— Повар здесь классный, бассейн тоже. Что еще нужно, чтобы спокойно встретить старость? Я вообще не люблю резко рвать когти — неуютно себя чувствуешь. Кажется, будто кто-то дышит тебе в затылок.

— А я бы лучше улетел, чем торчать здесь лишние два дня, — заметил Веденеев. — Сейчас нас здесь более или менее терпят: как-никак по делу в командировку прибыли. А завтра, когда вернусь, я уже буду чувствовать себя лишним. Я, знаешь, человек мнительный. Не очень люблю пользоваться бесплатными благами.

— Наплюй на всех. Господи! Эти дипломаты здесь только соблюдают этикет, больше ничем не занимаются. Неделю вместе со всеми будут притворно посыпать головы пеплом: как же это убили-замочили личного гостя эмира? Разве сравнится наша работа с их? Да они нам должны лично прислуживать, включая посла и его жену.

— Во-первых, никто, кроме Коломийцева, не посвящен в дело.

— Ничего, завтра догадаются. Дураков здесь нет. Требуй внимания, пользуйся всеми благами.

Плавай, отъедайся, загорай. На это лето в Москве дохлый прогноз — не больно загоришь.

— Купил что-нибудь своим?

— С этими купишь. Как узнали, что я лечу, всучили дерьма на полный чемодан. Я уже открытым текстом первому секретарю сказал: хорош борзеть!

А он все равно прикинулся, что не понял. Одно слово, дипломат.

— Ладно. Надо отоспаться.

Оба умолкли на узких кроватях под мерное гудение кондиционера. Веденеев лежал с открытыми глазами и думал о собственной мнительности. Для сотрудника ФСБ это палка о двух концах. Мнительность может спасти тебя от верной смерти, мнительность может и погубить.

Нужно позволять ей нашептывать все что угодно. Если затыкать уши, она будет громко кричать.

Нужно кивать ей: отлично, я все понял. А делать по-своему, отсеивая полезные зерна от плевел.

На работе Веденееву почти всегда это удавалось. В личной жизни — нет. Он дважды разводился и оба раза так и остался в неведении, насколько оправданными были его подозрения. Человек, привыкший обращать внимание на каждое слово, каждый пустяк, он до сих пор даже задним числом не мог сделать окончательный вывод: изменяли ему жены или нет?

Он чувствовал, что для женщин нет постоянных правил и принципов, нет правого и левого, верха и низа — все решается здесь и сейчас. И это сбивало его систему координат, наделяло внутренний голос большими, чем обычно, правами.

Глава 4

Веденеев с Пашутинским покинули загородный дом еще затемно — никто не должен был видеть их выходящими отсюда. Они сели на рейсовый автобус и через полчаса сошли в центре Дохи. Взрывное устройство уже находилось в минивэне, поэтому руки у них оставались свободными.

При себе они имели российские загранпаспорта на чужие фамилии. Эти документы они предъявили, когда брали транспортное средство напрокат, данные именно этих паспортов были внесены в авиабилеты.

Ключ от минивэна лежал в кармане у «водителя» — Олега. Обнаружив машину на месте, они с напарником первым делом проверили незаметные постороннему глазу метки. Все в порядке: никто не дотрагивался до дверцы и стекол, не пытался проникнуть внутрь. Можно садиться и ехать.

Выбравшись на спиральный съезд, медленно скатились на первый этаж. Здесь от них приняли плату и выпустили наружу, приподняв легкую, чисто символическую загородку. Веденеев сразу повел машину в заранее выбранное место, укрытое от посторонних глаз.

Сейчас, с началом последней фазы операции, его глаза превратились в сканирующие устройства. Все вокруг оценивалось как сомнительное или нейтральное: авто, блюстители порядка, прохожие в длинных, до пят, накидках-биштах и платках-куфиях, фигуры за прозрачными витринами, лица в раскрытых окнах домов.

Все было важно, все могло сыграть в плюс или минус: сегодняшняя температура воздуха, ветер с песком или безветрие. Даже число верблюдов, привезенных на «конкурс красоты», — вот их ведут под уздцы по тротуару, украшенных шелковыми лентами и крупными монетами, с колокольчиками на шеях, бубенцами на ногах и небольшими ковриками на спинах.