Ищи врагов среди друзей - Гарин Максим

Пузырь тем временем уже развязал ноги Тамаре Солодкиной и теперь гнал ее к двери подвала, которую старпом Нерижкозу предупредительно открыл нараспашку. В свободной руке старпом держал огромный, страшный с виду, но простой, как кремневое ружье, навесной замок. Втолкнув пленницу в подвал, Пузырь издал вздох облегчения и вернулся к фургону. Мартын уже очнулся и теперь монотонно мычал сквозь пластырь, мотая головой из стороны в сторону.

– Эй, адмирал, – гадливо морщась, позвал Пузырь, – поди-ка сюда. Похоже, этого придется тащить на себе. Сам он точно не дойдет.

Старпом подошел, заглянул в фургон и слегка позеленел.

– Надо бы перевязать, – нерешительно сказал он.

– Не надо перевязывать, – вмешался Владлен Михайлович. – Захочет жить, до выхода в море дотянет. А не захочет – никакая ваша перевязка ему не поможет. И потом, мне лично он не нужен, а Женевскую конвенцию я не подписывал. Я ничего от него не хочу, понимаете? Я хочу, чтобы он подох, и по возможности болезненно и трудно. Судя по его виду, он именно этим и занят, так зачем ему мешать? Отнесите его в подвал, и все дела.

Некоторое время старпом и Пузырь нерешительно топтались вокруг Мартына, прикидывая, как бы вытащить его из машины, не запачкавшись при этом кровью. Самарин с терпеливой скукой наблюдал за ними. Наконец проблема была решена: Мартына подхватили под мышки с двух сторон и волоком вытащили из фургона, как коровью тушу. Когда его ноги сорвались с подножки и со всего маху упали на бетон, Мартын мучительно содрогнулся, напрягся и обмяк, снова потеряв сознание. Пузырь и Нерижкозу дотащили его до дверей подвала и зашвырнули внутрь, как полено, лицом вниз.

– Если он сломал себе шею, – сказал наблюдавший за этой процедурой Самарин, – я буду очень вами недоволен. Выносите ящики.

Старпом с готовностью повернулся к машине, а Пузырь, не удержавшись, коротко вздохнул. Проклятые ящики надоели ему почище того типа, который замочил Шурупа. Тот, по крайней мере, путался под ногами только периодически, а ящики приходилось таскать каждый день. Знать бы хоть, что в них, с тоской подумал Пузырь. А вдруг в них простые булыжники? Может, Владик затеял всю эту бодягу только для отвода глаз, а настоящий груз в это время уже едет в какую-нибудь Австрию в международном вагоне и помещается при этом во внутреннем кармане чьего-нибудь пиджака? А они здесь надрывают пупки и кладут головы с одной целью – навести тень на плетень…

Через десять минут кузов фургона опустел, а дверь подвала была заперта на висячий замок. Держа наготове пистолет, Пузырь занял позицию в кустах красной смородины, а старпом Нерижкозу повел Владлена Михайловича в дом угощать самодельным хлебным квасом и показывать семейные фотографии.

Солнце палило вовсю, в траве одуряюще стрекотала какая-то незнакомая Пузырю насекомая сволочь, разогретая зелень источала дурманящие южные ароматы. У сидевшего на корточках Пузыря начали затекать ноги, и он осторожно уселся на мягкую, тщательно взрыхленную старпомом землю, скрестив ноги по-турецки. Ему захотелось выкурить сигаретку, а в идеале – пропустить рюмочку-другую, уж очень располагающей была обстановка. Он почесал переносицу стволом пистолета, зевнул и замер с открытым ртом: откуда-то донесся шорох. Это был совсем не тот звук, которого ждал Пузырь. Ему казалось, что сначала должен быть звук подъехавшего автобуса, и поначалу он решил, что это бродит где-то поблизости какая-нибудь кошка, но шорох повторился, тихо затрещали, поддаваясь под тяжестью какого-то крупного тела, подгнившие доски забора, и кто-то тихо, но все равно гораздо громче, чем даже самая крупная кошка, спрыгнул на землю.

Пузырь медленно, по миллиметру, не издавая ни единого звука, подобрал под себя ноги и приподнялся, стараясь не высовываться из кустов. Некоторое время он настороженно вглядывался в мельтешение зелени, желтых световых пятен и легких прозрачных теней и наконец разглядел в глубине заросшего сада движущееся параллельно земле белое пятно. Через несколько секунд он понял, что это такое: по саду осторожно и беззвучно крался кто-то, чья голова была туго перетянута марлевой повязкой.

* * *

Дорогин остановил автобус возле здания, показавшегося ему похожим на гостиницу. Оказалось, что это и в самом деле гостиница, и двухэтажная громадина автобуса возле нее смотрелась хоть и не вполне обычно для заштатного приморского городишка, но и не так дико, как, скажем, возле колхозного рынка или посреди жилого микрорайона.