Расписной - Корецкий Данил Аркадьевич

– Ой, щекотно, щекотно, перестань! Ну, Володя…

Но, перекатываясь с боку на бок, она, случайно или нарочно, принимала соблазнительные позы, что только стимулировало Волка. В конце концов он вновь обрел силы и вступил в самый прекрасный бой из тех, которые ведутся на земле.

– Разве это китайское блюдо? – лукаво спросила Софья, придя в себя. – Принеси мне воды, умираю – хочу пить.

Волк сходил на кухню и налил боржоми в высокий хрустальный стакан. Со дна всплывали и лопались пузырьки. Он разобрал неуловимый аромат йода. Реальный запах вывел его из виртуального мира под названием Софья. Вмиг вернулась трезвость сознания, аналитичность мышления и критичность оценок.

– Ты что, разговаривала с Сержем?! – резко спросил он.

– С чего ты взял? – Софья потянулась, демонстрируя чисто выбритые подмышки.

– А откуда ты знаешь про китайский ресторан?!

– А-а-а… – Софья зевнула, округлив яркие сочные губы. – Это он со мной разговаривал. Позвонил утром и спросил, почему я не пошла с вами в китайский ресторан.

– Ты же говорила, что вы не поддерживаете отношений! Да и он всегда отвечает, что не видел тебя сто лет!

– Ну перестань, Володя, – капризно протянула она и положила ногу за ногу. Промежность у нее была тоже гладко выбрита. – Телефонный звонок – разве это отношения?

Волк смотрел на розовую подошву, утрачивая трезвость, аналитичность и критичность. Виртуальный мир Софьи втягивал его обратно.

– Ну ладно… Давай выпьем ликера…

Когда приторно-горьковатый аромат миндаля обволок рот, Волк неожиданно для себя сказал:

– Серж предложил мне одно дело. На нем можно заработать много денег. И остаться в Москве навсегда.

– Тогда соглашайся! Это же здорово!

– Но дело очень рисковое…

– Вы же с Сержем друзья, он тебе поможет.

Мягкая розовая подошва погладила его по лицу.

– И потом, он плохого не предложит.

– Пожалуй, ты права…

Смеркалось. Волк шел от метро пешком, напряженно размышляя. Возвращаться в Тиходонск он не хотел. И соглашаться на предложение Сержа – тоже. Слишком малы шансы на благополучный исход. Даже если боевая часть операции пройдет успешно, скорее всего, всех участников ликвидируют. Когда дело сделано, отдавать три миллиона не имеет практического смысла. Слишком большие деньги, чтобы делиться ими с кем попало.

«Точняк, хозяин, не лезь ты в это дело. Лучше здесь хаты бомбить», – скулил кот.

Впереди послышался шум: звуки ударов и крики.

– Давай, Карзубый, введи лоху наркоз! Будет знать, как на лисички[94] жидиться!

Уличная драка пугает и притягивает одновременно, поэтому зеваки обычно обступают ее таким образом, чтобы, с одной стороны, не пропустить ничего интересного, а с другой – не получить по морде. Диаметр кольца при этом прямо пропорционален чувству уверенности в собственной безопасности. Сейчас в плохо освещенном сквере на Фрунзенской набережной полтора десятка прохожих держались метрах в пяти от развивающегося действа, тем самым демонстрируя отсутствие особого страха и достаточную обыденность происходящего.

Дело действительно было обычным.

Четверо пьяных дегенератов – из тех, кого на зоне называют «бакланами», или «рогометами», или еще как-нибудь похуже, избивали справного домашнего мужика, неосмотрительно выскочившего, на свою беду, по сумеркам из-за надежной стальной двери в каменные джунгли столицы – то ли в магазин, то ли в аптеку, то ли по какой-то другой житейской надобности. Точнее, избивал один – в расхристанной до пупа розовой шведке и с выкрошенными передними зубами. Двое его дружков терлись рядом, злорадно скалясь и иногда отвешивая жертве пинок или зуботычину. Долговязый явно верховодил в этой компании, он стоял чуть в стороне, наслаждался зрелищем и изгалялся в меру своих способностей.

– Сделай ему клоуна, отбей памарки! Гы-гы-гы…

К подобным переделкам мужик был явно не приспособлен: он не пытался сопротивляться или убегать, лишь неловко прикрывал руками разбитое лицо и пятился к реке, нерасчетливо удаляясь от людей, на помощь которых, очевидно, совершенно не надеялся.

И действительно, среди любопытных явно не находилось желающих прийти ему на выручку. Волку тоже не хотелось лезть в это дело. Но он изменил маршрут и вошел в полумрак сквера. Зеваки рассматривали высокого светловолосого парня.

Синяя рубашка с длинными, не по сезону, рукавами туго обтягивала широкие плечи и треугольную спину, джинсы и белые кроссовки довершали наряд. Парень должен был нравиться женщинам – блондин нордического типа, высокий лоб, развитые надбровные дуги, мощный прямой нос с чуть деформированной переносицей, широкий, с ямочкой, подбородок. Облик супермена из голливудского фильма, воплощение мужественности и силы.

Но ему тоже не хотелось вмешиваться: в отличие от экранных героев у реальных суперменов хватает своих проблем. Взглянув на сцену избиения, он поморщился и повернулся, чтобы уйти.

После очередного удара мужик упал. Парень в джинсах медленно шагал к Комсомольскому проспекту и этого не видел.

– Чердак смажь, Карзубый, да погладь по кумполу! – восторженно взвизгнул длинный. В отличие от десятка опасливо переминающихся с ноги на ногу зевак он явно ничего не боялся.

И Волку это не понравилось. Он поморщился еще раз и развернулся. Движения его стали быстрыми и целеустремленными. Оттолкнув крупного дядьку с полиэтиленовым пакетом в руках, парень рассек круг любопытных и активно вмешался в ход событий.

– Стоять, шакалы! – гаркнул он, легко отшвырнув в сторону Карзубого. – Быстро дергайте отсюда, пока целы!

Парень был не только атлетически сложен, но решителен и уверен в себе. Холодные голубые глаза в жестком прищуре пристально рассматривали противников. Ясно было, что это не простой обыватель. Так ведет себя хозяин, вожак, медведь в волчьей стае, и если бы нападающие были трезвыми, то они, скорей всего, воспользовались бы советом. Но они были пьяны, к тому же находились на своей территории, а неизвестный, несмотря на свою наглость и силу, являлся здесь чужаком. Три пары мутных глаз вопросительно уставились на старшака.

– Гля, пацаны, ему жить надоело! – ощерил железные фиксы долговязый. Костлявая, перевитая венами кисть нырнула в карман и с опасной ловкостью выскользнула обратно. Щелкнула выкидуха, тускло блеснул остро заточенный клинок.

– Нож! Нож! – Зрители испуганно шарахнулись назад, расширяя кольцо. Действие перешло на совершенно другие, опасные рельсы.

– Спрячь, сука, убью! – негромко сказал незнакомец, но долговязый, презрительно сплюнув, присел на широко расставленных ногах и выставил нож перед собой, то ли выказывая навыки к такого рода работе, то ли подражая героям крутых кинобоевиков.

Избитый мужик, из-за которого и разгорелся сыр-бор, вжимаясь в землю, отползал в сторону. Но на него уже никто не обращал внимания.

– На кого тянешь, волчара позорный?! – Дружок Карзубого истерически рванул ворот засаленной клетчатой рубахи, горохом застучали по асфальту отлетевшие пуговицы. Мертвенный свет единственного действующего фонаря высветил татуировки на впалой груди: летящего голубя и воткнутый в пенек кинжал, обвитый змеей. Карзубый крадучись обходил наглого фраера слева. Четвертый, с испещренным оспой лицом, привычно зажал между пальцами лезвие бритвы и стал заходить за спину справа.

Кодла действовала слаженно, чувствовалось, что у нее изрядный опыт в таких делах и на счету немало кровавых побед. Но сейчас что-то нарушилось. Карзубый и рябой неожиданно оказались друг перед другом и против своей воли продолжили движение, с силой столкнувшись головами, причем бритва чиркнула совсем не того, кого следовало: Карзубый взвыл, перехватил руку полой шведки, розовая ткань медленно набухала красным.

Вожак прыгнул на подмогу, но едва успел отвести клинок: вместо врага перед ним оказался рябой кореш, летевший спиной вперед. В следующую секунду два тела с треском столкнулись и сбитыми кеглями повалились в кусты. Со стороны казалось, что все эти диковинные финты они проделывают самостоятельно, по собственной воле, а светловолосый смельчак только ассистирует: помогает, придерживает, направляет.

Но татуированный стоял близко, все видел и понял, что они влипли вглухую. Наступила его очередь: светловолосый парень сделал быстрый скользящий шаг, стремительно сокращая расстояние. Разумней всего было рвать когти, но потом перед своими не оправдаешься. Да и оставаться целым при таком раскладе западло…

– А-а-а-а! – страшно заорал он и присел, лихорадочно шаря руками под собой: хоть камень, хоть палку, хоть кусок трубы, хоть что-нибудь! Как назло, ничего не попадалось, пальцы судорожно скребли по земле и, сжимаясь, хватали воздух.

Удар белой кроссовки чуть не вогнал синего голубя в грудную клетку и опрокинул блатаря вверх тормашками. Теперь чужак повернулся к баюкавшему распоротую руку Карзубому.