Груз 200 - Воронин Андрей

С неба опять начал сеяться нудный серый дождик. Аль-Фаттах не торопясь застегнул брюки, поглубже надвинул кепи, поставил торчком меховой воротник своей стеганой камуфляжной куртки и забросил на плечо ремень автомата. Он закурил длинную тонкую сигарету с золотым ободком, держа ее огоньком в ладонь, и двинулся в ту сторону, куда полчаса назад ушли люди Судьи.

Аль-Фаттах был спокоен и деловит, как ледник, начинающий свой неторопливый спуск по склону горы вниз, в долину, где дремлют ничего не подозревающие людские поселки.

Глава 12

Жена подала ему кофе в большой, похожей на цветок тюльпана фарфоровой чашке, и он вышел на террасу, которая опоясывала дом, держа чашку в руке и с удовольствием вдыхая исходивший от нее ароматный пар. Сегодня это была его первая чашка кофе, и Судья предвкушал наслаждение, с которым сделает самый первый глоток.

Сегодня он проснулся поздно – пожалуй, даже позднее, чем обычно. В делах наметился временный застой, и Судья отсыпался за все те недели и месяцы, когда он спал по полтора-два часа в сутки и мотался по горам на переднем сиденье тряской “нивы” в обнимку с автоматом.

Что касалось бизнеса, то Судья не особенно переживал по поводу случившегося сбоя в работе. Он твердо знал, что, когда Аллах в своей бесконечной милости создавал время, он сделал его предостаточно. То же самое можно было сказать о русских: их было столько, что смерть одного или двоих никак не могла всерьез повлиять на ситуацию. Правда, на днях погиб не один русский, и даже не двое, а целых четверо, а вместе с ними Аллах забрал к себе и Аслана, что полностью перекрыло основной канал, по которому Судья отправлял свою продукцию потребителю, но работа с русскими была делом его московского партнера, и Судья был спокоен.

Кем был его московский партнер, Судья не знал и знать не хотел, но, судя по размерам поступавших заказов, это был человек весьма высокого ранга, для которого наладить новую линию доставки было так же просто, как вывести Судью из-под удара, когда федеральные войска наконец-то сломят сопротивление идиотов, которые заварили всю эту кашу. Ни особенным патриотизмом, ни бьющей в глаза правоверностью Судья не отличался; он считал себя деловым человеком и все, что мешало ему спокойно вести бизнес, воспринимал в штыки. Вторжение в Дагестан он сразу же назвал самоубийственной авантюрой, умолчав о том, что эта авантюра избавила его лично от многих неприятностей. Если бы Басаев выполнил свое обещание и нанес короткий визит в контролируемую Судьей местность, прибыльному бизнесу Судьи настал бы конец, так же как и самому Судье.

Теперь же все складывалось как нельзя лучше: пока идиоты дрались и гибли под массированными ударами фронтовой артиллерии и авиации, умные люди в буквальном смысле слова делали деньги.

Перед тем как выйти на террасу, Судья оделся потеплее, поскольку погода все еще не располагала к долгому пребыванию на свежем воздухе. Вымощенный метлахской плиткой пол террасы влажно поблескивал после недавно прошедшего дождя, в воздухе висел сырой туман, а сиденье старого плетеного кресла, в котором так любил сидеть Судья, было мокрым насквозь. Вода собралась в круглые лужицы на пластиковой поверхности дачного столика, круглый год стоявшего на террасе, и Судья, пройдя мимо своего привычного места отдыха, остановился у каменных перил, привалившись плечом к фигурному столбику навеса.

Его особняк стоял на довольно крутом склоне и был построен так, что все остальное селение осталось внизу, словно припадая к стопам Судьи в раболепном экстазе. В каком-то смысле так оно и было, и, глядя на россыпь мокрых крыш, торчавших из путаницы голых ветвей, Судья снисходительно улыбнулся.

Утро было совсем тихим, туман обволакивал все, как сырая вата, глуша звуки и прижимая к земле лениво выползавшие из печных труб дымы. Даже собаки, круглые сутки оглашавшие окрестности своими концертами, сегодня почему-то молчали. Судья поставил чашку на перила, и даже легкий стук, с которым фарфоровый ободок на донышке чашки прикоснулся к отполированному граниту перил, доставил ему удовольствие. Судья был тучен и, как большинство полных людей, отличался жизнерадостным характером. Его оптимизм был несокрушим, а неприятности лишь на время омрачали его вечно приподнятое настроение. Когда местный муфтий ни с того ни с сего начал с пеной у рта доказывать, что дела Судьи противны воле Аллаха, Судья хмурился совсем недолго. Он застрелил крикливого козлобородого старикашку, решив таким образом проблему взаимоотношений с Аллахом, и с тех пор не переставал улыбаться.