Полет летучей мыши - Несбё Ю

Что-то было не так.

Служащая паспортного контроля широко улыбнулась:

– How are you, mate?[1]

– I’m fine[2], – соврал Харри Холе. Тридцать часов назад он вылетел из Осло, сделал пересадку в Лондоне, потом еще одну в Бахрейне и последние часы провел на этом проклятом сиденье перед запасным выходом. Из соображений безопасности ему пришлось всю дорогу до Сингапура сидеть в самой неестественной позе, и он лишь чудом не вывернул себе позвоночник.

Женщина за столом перестала улыбаться и теперь с большим интересом исследовала его паспорт. Что ее так заинтересовало – фотография или почерк, – сказать было трудно.

– Business?[3]

Раньше Харри Холе полагал, что таможенные офицеры во всем мире из вежливости добавляют «сэр», но потом он прочитал, что подобные формальности в Австралии широкого распространения не получили. Ну и ладно. Харри не так часто путешествовал и снобом не был. Все, что ему нужно, – это гостиничный номер и постель, и чем скорее, тем лучше.

– Yes. – Харри забарабанил пальцами по столу.

Тут губы ее скривились, а в голосе послышались визгливые нотки:

– Why isn’t there a visa in your passport, Sir?[4]

Сердце его подскочило, будто предчувствуя катастрофу. Может, слово «сэр» здесь используют, только когда ситуация накаляется?

– Sorry, I forgot[5], – пробормотал Харри, лихорадочно роясь во внутренних карманах. И почему специальные визы не проставляют в паспорте, как обычные? Харри услышал, как у кого-то в очереди за ним зажужжал мобильный. Он знал, что это его сосед по самолету. У того еще во время полета все время звучала одна и та же мелодия. Ну почему он такой дурак, никогда не может запомнить, в какой карман кладет вещи? Было тепло, хотя наступил вечер – без нескольких минут десять. У Харри засвербило в затылке.

Наконец документ отыскался, и Харри выложил его на стол.

– Police off icer, are you?[6] – Женщина оторвала взгляд от визы и изучающе взглянула на него. Ее лицо приняло прежнее выражение. – Надеюсь, у нас не убили каких-нибудь норвежских блондинок. – Она громко рассмеялась и поставила на визу штамп.

– Well, just one[7], – ответил Харри Холе.

Зал ожидания был набит представителями туристических компаний и водителями, и каждый держал над собой табличку с чьим-то именем, но своего Харри не обнаружил. Он уже было решил взять такси, как вдруг увидел чернокожего мужчину в светлых джинсах и гавайской рубашке. У него был необычайно широкий нос и темные курчавые волосы. Расчищая себе путь между табличками, он шел прямо к Харри.

– Я полагаю, мистер Хоули? – с победным видом спросил он.

Харри Холе сообразил не сразу. Он уже настроился первое время в Австралии поправлять тех, кто будет читать его фамилию как «Хоул» – «дырка». Но варианта «мистер Хоули» – «господин Святоша» – он никак не ожидал.

– Эндрю Кенсингтон, – с ухмылкой представился мужчина и словно тисками сжал ладонь Харри своей ручищей. – Добро пожаловать в Сидней, надеюсь, вам понравился полет. – Его казенно-приветливый голос звучал эхом слов, двадцать минут назад произнесенных стюардессой.

Мужчина взял потрепанный чемодан Харри и не оглядываясь пошел к выходу. Харри следовал за ним.

– Вы из сиднейской полиции? – завел разговор Харри.

– Точно, приятель. Берегись!

Дверь ударила Харри прямо по носу, так что на глазах выступили слезы. Хорошее начало для низкопробной комедии! Норвежец потрогал нос и выругался на родном языке. Кенсингтон посмотрел на него сочувственно.

– Пакостные тут двери, верно? – сказал он.

Харри промолчал. Он не знал, как в Австралии отвечают на подобные вопросы.

На стоянке Кенсингтон открыл багажник маленькой, видавшей виды «тойоты» и аккуратно положил туда чемодан.

– Хочешь сесть за руль? – удивился он.

Харри обнаружил, что стоит у двери водителя.

Выходит, в Австралии левостороннее движение. Другое переднее сиденье было завалено бумагой, кассетами и прочим хламом, и Харри решил разместиться сзади.

– Вы, наверное, абориген? – спросил Харри, когда они выехали на шоссе.

– Я вижу, тебя не проведешь. – Кенсингтон бросил взгляд в зеркало.

– В Норвегии мы называем вас «австралийскими неграми».

Кенсингтон еще раз посмотрел в зеркало.

– Да?

Харри почувствовал себя неуютно.

– Э-э, я просто хотел сказать, что ваши предки, похоже, не из тех английских каторжников, которых привезли сюда двести лет назад. – Харри надеялся, что хоть какие-то познания из истории страны послужат ему оправданием.

– Это верно, Хоули, мои предки приехали малость пораньше. Четыре тысячи лет назад, если быть точным. – Кенсингтон посмотрел в зеркало, и Харри пообещал себе не болтать лишнего.

– Ясно. Можешь называть меня Харри.

– Идет, Харри. А меня можешь звать Эндрю.

Всю дорогу Эндрю говорил. Довезя Харри до Кингз-Кросс, он тут же поведал, что этот район славится проституцией, наркоманией и прочими темными делишками. Каждый второй публичный скандал в городе так или иначе связан с гостиницей или ночным клубом, расположенными на этом клочке земли величиной в квадратный километр.

– Вот мы и приехали, – внезапно заключил Эндрю. Он подъехал к краю тротуара, выскочил из машины и достал из багажника чемодан Харри.

– До завтра, – бросил Эндрю напоследок и укатил в своей машине. Харри оказался перед крикливой вывеской «Отель Кресент», спина у него затекла, суточный ритм сбился, и в этом городе, где населения было не меньше, чем во всей Норвегии, он чувствовал себя жутко одиноким. Рядом с названием отеля стояли три звездочки. Полицейское начальство в Осло не слишком пеклось об удобствах своих подчиненных. Но, в конце концов, все не так плохо. Здесь должны быть скидки для государственных служащих и проживающих в самом маленьком номере, подумал Харри.

Он был прав.

Харри осторожно постучал в дверь начальника Южного полицейского округа Сиднея.

– Войдите, – прогремело оттуда.

У окна позади дубового письменного стола стоял дружелюбный великан с брюшком. Из-под копны подрастерявших былое обаяние волос торчали кустистые брови, глаза улыбались.

– Харри Хоули из Норвегии, из Осло, сэр.

– Присаживайся, Хоули. Еще рано, а вид у тебя помятый. Часом, не наведывался к здешним ребятам насчет наркотиков? – Нил Маккормак от души рассмеялся.

– Это из-за разницы в часовых поясах, – пояснил Харри. – Сегодня я проснулся в четыре утра и так и не смог уснуть.

– Да-да, конечно. Я пошутил, только и всего. Знаешь, у нас тут пару лет назад десятерых полицейских судили, в том числе за то, что они приторговывали наркотой, своим же и продавали. А заподозрили их потому, что кое-кто из них сутки напролет был вот таким подозрительно вялым. Во-обще-то с этим шутки плохи, – добродушно добавил он, надевая очки и приводя в порядок бумаги на столе. – Значит, тебя направили сюда, чтобы ты помог расследовать убийство Ингер Холтер, гражданки Норвегии, работавшей в Австралии. Волосы светлые, черты лица привлекательные – если верить фотографиям. Двадцати трех лет, верно?

Харри кивнул. Маккормак посерьезнел:

– Ее нашли рыбаки на берегу залива Уотсонс, а конкретнее – в парке Гэп. Она была наполовину раздета; судя по всему, ее сначала изнасиловали, потом мучили, но следов спермы не обнаружено. Потом под покровом ночи ее перевезли в парк, где сбросили со скалы. – Его лицо сморщилось. – Будь погода похуже, тело унесло бы в море, но оно так и осталось лежать среди камней до следующего утра. Спермы не осталось, потому что половые органы были полностью вырезаны, а море смыло все следы. По этой же причине мы не смогли найти отпечатков пальцев. Зато установили примерное время смерти… – Маккормак снял очки и провел рукой по лицу. – Но мы не знаем, кто убийца. И какого черта в это дело лезешь ты, Хоули?

Харри собрался было ответить, но не успел.

– Разумеется, ты хочешь следить за ходом расследования, пока мы не найдем этого подонка, а попутно рассказывать норвежской прессе, как славно мы работаем вместе. А поскольку нам не хочется связываться с норвежским посольством и всем, что до него касается, придется с этим мириться, так что считай свое пребывание здесь просто отпуском и пошли пару открыток своей начальнице. Кстати, как у нее дела?