Последний бог - Леонтьев Антон

Глазам Веры предстала удивительная картина – квадратная камера с огромной чугунной трубой у самого потолка. Под ней – кровать, застеленная куцым одеялом с бесформенной подушкой. Слева – платяной шкаф и стол с несколькими книгами, стаканчиком, набитым цветными карандашами, и альбомом для рисования посередине. Справа – прикрытый крышкой ночной горшок. Вера заметила движение – под кроватью кто-то был! И этот кто-то прятался от нее!

Дверь была закрыта на три мощных засова и два замка. Справившись с ними, Вера вошла в камеру. Она приблизилась к кровати, присела и тихонько промолвила:

– Не бойтесь меня, я не причиню вам вреда. Вам требуется помощь?

Ответа не последовало. Тогда Вера приподняла простыню, свисавшую с кровати почти до самого пола, и увидела сжавшегося в комок ребенка. Пораженная невиданным зрелищем, женщина воскликнула:

– Что ты здесь делаешь?

Ребенок оторвал от личика ладони.

– С вами его нет? – раздался жалобный голосок.

– Нет, здесь никого, кроме нас, нет! Я тебя не трону, я только хочу тебе помочь! – заверила Вера, протягивая к ребенку руки.

Тот, осмелев, вылез из-под кровати. Это был мальчик лет семи – очень худой, с длинными светлыми волосами и большими голубыми глазами. Он был в грязных белых трусиках, рваной розовой майке и стоптанных шерстяных носочках. Вера схватила с кровати одеяло и завернула ребенка в него, воскликнув:

– Тут же так холодно!

Мальчик, указав на большую трубу над кроватью, сказал:

– Когда он включает отопление, то становится невмоготу. Уж лучше пускай будет холодно, чем нестерпимо жарко!

– Кто – он? – задала вопрос Вера, растирая мальчику спину. – И что ты здесь делаешь? Профессор Цапек – твой отец или дедушка?

Ребенок вздрогнул, но ничего не ответил. Ужасная мысль пришла в голову Вере. Она прижала к себе мальчика и, гладя его по волосам, произнесла:

– Как ты оказался в подвале? И как долго ты здесь находишься?

Вместо ответа ребенок начал плакать – именно этот жалобный вой и привлек внимание Веры. Женщина заметила под кроватью алюминиевую ложку и сообразила: мальчик забрался на кровать и стучал ею по трубе.

– Все будет хорошо, – твердила она, прижимая к себе дрожащего ребенка. Наконец мальчик немного успокоился и тихо спросил:

– Вы точно не от него?

– Нет! – воскликнула Вера. Подхватила ребенка на руки и сказала: – А сейчас мы поедем к твоим родителям.

– У меня нет родителей, я воспитывался в детском доме, – сообщил малыш. – А потом появился он. Он сказал, что мне будет у него хорошо, предложил сладости и...

Вера поцеловала ребенка. Неужели «он» – это профессор Цапек? Но что же получается? Один из самых гениальных химиков в мире – ужасный преступник, растлитель малолетних, держащий в подвале загородного дома ребенка? Злость охватила Веру.

– Мы немедленно покидаем это логово! – заявила она.

– Он тогда очень рассердится! – возразил мальчик. – Один из пленников, который был здесь до меня, пытался бежать. И он его убил и закопал в саду. Он показывал мне яму...

– У него были и другие пленники? – ужаснулась Вера.

Еще до того, как ребенок успел что-то ответить, за ее спиной раздался неприятный мужской голос:

– Ну а как же, моя дорогая! Или ты думаешь, что этот сопляк – первый? Нет, он не первый и уж точно не последний!

Вера резко обернулась и увидела в дверях высокого сутулого мужчину с клочковатой бородой – профессора Людослава Цапека. В руках у него был револьвер, нацеленный на Веру и ребенка. Мальчик издал жалобный звук, и женщина заметила, как под ним образовалась лужица.

– Вы... вы – монстр! – вырвалось у женщины.

– Не тебе читать мне нотации! – криво усмехнулся профессор. – Отвечай: как ты оказалась в моем доме? Надо же, какой сюрприз – я приехал навестить маленького дурачка и обнаружил, что входная дверь открыта и кто-то проник в подвал. Кто ты?

Вера ничего не ответила. Из оружия у нее имелся при себе лишь небольшой нож, который был спрятан за резинкой носка.

– Лучше скажите, что делает здесь ребенок! – возмущенно произнесла она, пытаясь отвлечь внимание профессора. – Вы насильно удерживаете его здесь...

– Никто его насильно не удерживает. Как и тех, кто был здесь до него, – заявил Цапек. – Ну скажи, малыш, тебе ведь у меня нравится? Тебе ведь здесь хорошо?

Ребенок судорожно глотнул и через силу кивнул.

– Ну вот видишь! – заметил удовлетворенно профессор. – Я забочусь о нем, как о собственном сыне. И ему здесь несоизмеримо лучше, чем в детском доме.

Профессор чувствовал себя всемогущим, и Вера знала: она должна действовать быстро, но пока ей не представлялось возможности что-либо сделать.

– Отойди от ребенка и встань к стенке! – приказал Цапек. – Судя по твоему акценту, ты – иностранка. А что могут делать иностранцы на даче такого гениального человека, как я? Только одно – пытаться что-то разнюхать, к примеру секрет зимарина. Меня, кстати, предупреждали, что зарубежные спецслужбы проявляют огромный интерес к моему открытию и к моей персоне. Какая, однако, честь!

Вера, повинуясь приказанию профессора, подошла к стене. Цапек продолжал разглагольствовать:

– Ну и что, твое задание выполнено? Смогла отыскать то, что требуется? Жаль только, что наткнулась на мальчишку в подвале. Так бы отправилась восвояси... Но теперь, западная шпионка, когда ты знаешь мой главный секрет, мне придется убить тебя. В органы я не могу обратиться, сдать тебя им – тогда узнают о ребенке! У меня имеются отличные связи в детском доме, директриса за импортные шмотки и «бабки» поставляет мне симпатичных сироток, а по документам оформляет их как умерших от болезни. Так что буду действовать по привычке и твой труп ночью закопаю в саду...

Ребенок с криком метнулся к Вере, бросаясь ей на шею.

– Не делай ей больно! Она хорошая!

– А ну отойди от нее, маленький мерзавец! – рявкнул Цапек – Живо, не мешай мне целиться!

Воспользовавшись замешательством, Вера извлекла нож и зажала его в руке. Она шепнула ребенку:

– Обещаю, сейчас все закончится. Подойди к кровати и спрячься там.

Малыш подбежал к кровати. Цапек удовлетворенно хмыкнул:

– Так-то лучше, щенок. С тобой я разберусь позже, после того, как расправлюсь с этой...

Он не успел договорить, так как Вера метнула нож – лезвие попало профессору в правое плечо. Цапек взвыл и выронил револьвер. Вера в два счета оказалась около крутящегося юлой профессора и схватила оружие. Химик осел на пол. Заметив в руках Веры огнестрельное оружие, он прошипел:

– Ты не посмеешь причинить мне вред! Иначе тебя схватят, ведь я – народное достояние...

– Вы, профессор, гад и мерзавец, – перебила Вера.

В ушах у нее звенело, до такой степени она ненавидела жалкого бородатого человечка, лежавшего перед ней на полу подвала. За время работы в организации ей приходилось убивать, но исключительно в рамках самообороны. Она никогда бы не выстрелила в безоружного раненого, который умоляет о пощаде, но... Профессор Цапек – исчадие ада! Он заслуживает смерти!

Видимо, эти мысли отразились на ее лице, потому что Цапек, жалобно скуливший на полу, заверещал, став вдруг вежливым:

– Нет, умоляю, не убивайте меня! Я – старый больной человек! Пожалейте!

– Профессор, вы ведь только что спокойно рассуждали о том, как застрелите меня, а потом избавитесь от малыша, – жестко произнесла Вера. – И теперь хотите, чтобы я вас пощадила?

– Я гениален, и вам это известно! – выкрикнул Цапек. – Вам требуется технология изготовления зимарина? И вы ее от меня получите!

– Она у меня есть, – ответила Вера. Чем дольше она оттягивает момент убийства, тем хуже. Всего один выстрел – и монстра не станет.

– В документах указано не все, что требуется! – возразил профессор. – Кроме того, я могу сообщить гораздо больше – о новом химическом и биологическом оружии, я сейчас работаю над ним. И еще веду исследования в области генетики. У меня феноменальная память. Я пригожусь вашим работодателям! Но если вы убьете меня, то потеряете все одним махом!

Заметив, что Вера колеблется, профессор усилил психологическое давление:

– Я готов все рассказать! Переправьте меня на Запад! Я уже давно мечтаю о том, чтобы покинуть Герцословакию, здесь мой талант не ценят!

Вера опустила револьвер, чувствуя, что не сможет застрелить безоружного. А кроме того, профессор Цапек был в самом деле слишком ценным объектом, чтобы избавляться от него.

– Да, я хочу удрать отсюда! Мне надоела уравниловка и торжественные заседания с трескучими речами! – продолжал выкрикивать профессор. – И я знаю, вы мне поможете! Давайте, информируйте свое начальство, оно наверняка даст добро, когда узнает, что такой гениальный человек, как я, решил удрать на Запад. Черт, и помогите же мне встать! Как же болит плечо, и все вы виноваты...

Вера, пропуская его вопли мимо ушей, подошла к малышу и взяла его за руку.