Ползучий плющ - Купер Наташа

— Мне тоже однажды пришлось, — сказала Триш.

— Да. Она мне говорила. Вы ей понравились, Триш. Еще что-нибудь? А то я пойду. Понимаете, Роберт голодный.

— Нет. Больше ничего, Ники. Спасибо. Я рада, что за ней смотрели именно вы.

Триш вышла из дома, пытаясь осмыслить свои чувства. Рассказ Ники был абсолютно правдоподобным, более того, гораздо более правдоподобным, чем любая другая интерпретация «шевелящихся червяков». Но если Ники и Роберт относились к Шарлотте так хорошо, как следовало из безыскусного повествования девушки, тогда не было никакого объяснения случившемуся с ребенком.

Снова направляясь на юг, Триш рассеянно отметила, что деревья, растущие вдоль тротуаров и возвышающиеся за домами, выглядят неожиданно пышными и зелеными в свете уличных фонарей, но она ни о чем не могла думать, кроме Шарлотты. Триш чувствовала: она могла что-то слышать или о чем-то догадаться, что дало бы ей ключ к разгадке. Но она потерпела неудачу. Тот факт, что полиция тоже буксовала, имея гораздо большие по сравнению с ней возможности, не утешал. Ответ был где-то рядом. Должен был быть.

Доехав до набережной Виктории и остановившись у светофора в ожидании зеленого сигнала, Триш стала размышлять о единственном человеке, которого она еще могла подозревать. Бен был столь же убедителен, как Ники, но он был старше и умнее и, возможно, умел лучше скрывать свои чувства. Если Антония встречается с ним, значит, у нее тоже родились какие-то подозрения. Никакая другая причина, по которой ее кузина могла искать с Беном встречи, в голову не приходила. Если Роберт прав и они сейчас вместе, то Белла, вероятно, дома одна. Хороший момент попытаться ее разговорить.

Хотя уже шел одиннадцатый час, Триш изменила маршрут и вместо того, чтобы ехать в сторону дома, направилась по набережной на запад и пересекла реку по мосту Челси.

Подойдя к парадной двери дома в Клэпэме, Триш уловила восхитительный запах. Она одобрительно принюхалась и осознала, что проголодалась. На звонок открыла Белла в огромном, как у мясника, фартуке в белую и голубую полоску и с деревянной ложкой в руке.

— Ты не взял ключ? — спросила она, еще не видя, кто на крыльце. — О, это вы.

— Бена нет?

— Нет. Если вам нужен он, я могу передать, чтобы он позвонил вам, когда придет. — Белла не то чтобы загораживала вход, но всем своим видом давала понять: этой гостье она не рада.

— Это слишком срочно. Могу я войти и подождать? Я бы хотела поговорить с ним лично, — сказала Триш с успокаивающей улыбкой. — Если, конечно, это удобно.

Белла пожала плечами:

— Я готовлю. Вы не против?

— Нет, конечно нет. — Следуя по темному коридорчику за Беллой и изумительным запахом, Триш вошла в кухню, которая была такой же пестрой и где царил все тот же хаос. На плите, в широкой сковородке томилась огромная гора нарезанного лука, на двух задних конфорках на медленном огне кипели накрытые крышками кастрюли. На заваленном рабочем столе, среди корзинок с лимонами, горшков с проросшим базиликом и кориандром и стопок книг, остывали на решетке четыре свежеиспеченных буханки хлеба. На стене над холодильником висели четыре детских рисунка.

— Какие замечательные, — сказал Триш, пока Белла энергично помешивала содержимое кастрюль. — Это ученики Бена?

Белла взглянула на Триш и проследила направление ее пальца.

— Нет. Это рисунки крестника Бена, Алекса, и его брата. Они были здесь в выходные. Вы знаете их, Уоллингфорды?

— Нет, кажется, не знаю. Должно быть, они появились уже после меня.

— Великие маленькие художники, правда? — Лицо Беллы светилось искренним энтузиазмом, что дало Триш необходимую зацепку.

— Да. Вы, наверное, любите детей, если они доставляют вам столько радости.

— Вряд ли я с ними работала бы, если б не любила, — сказала Белла, глядя на нее с легкой насмешкой.

Поскольку она, видимо, намеренно добивалась какой-то реакции, Триш лишь улыбнулась и заметила, что, судя по карамельному запаху, лук подгорает. Белла поспешно стала перемешивать жарящуюся груду. Снова повернувшись к Триш, она произнесла уже более любезным тоном:

— Знаете, Бен много мне о вас рассказывал.

— Должно быть, вам это было скучно, — сказала Триш с такой убежденностью, что Белла улыбнулась.

— Было трудновато, когда мы начали жить вместе, — признала она с неожиданной для Триш прямотой. — Он все время говорил: «Триш тебе понравится, позволь мне ее пригласить», «Тебя заинтересует работа Триш, почему бы тебе ей не позвонить? Она могла бы присылать тебе клиентов». И в конце он всегда добавлял: «Триш чудесная, она обязательно тебе понравится».