Боулинг-79 - Литвиновы Анна и Сергей

– Дальше, – насупился Валерка.

– Два: вы, сэр, споете – что-нибудь бравурное. А три: немедленно закажете, не оглядываясь на найденный кошелек, из своих подкожных запасов, еще одну бутыль коньяка системы ВК-КВ…

– Боже мой, – выдохнул Валерий. – Какой же ты бредятины нагородил девчонке!.. Асуанская плотина, чеки Внешпосылторга… Асуанскую плотину советские специалисты уже лет десять как не строят… И на какой такой практике я мог быть в Египте?.. Это что тебе, Рыбинская ГЭС?.. Как я с девушкой объясняться буду?!.

Володя нахмурился:

– Ты мне зубы-то не заговаривай!.. У тебя, что – был способ лучше, чтобы познакомиться с гражданкой?! Был? Почему ты его тогда не использовал?! А теперь к словам придираешься! А ну, давай: пой, пляши и коньяк заказывай. Считаю до трех. Раз…

Владимир достал из кармана спички.

– Два.

Он чиркнул одной.

– Два с половиной.

Поднес пламя к сложенной салфетке с записанным на ней телефоном.

– Два на веревочке… Салфетка занялась.

– Стой!

– Что, созрел? Пляшешь?

Голой рукой Володя затушил салфетку.

– Да! Но тебе же хуже будет.

– С чего бы?

– А выведут нас отсюда.

– Не боись, не выведут.

И тогда Валера решительно налил себе рюмку коньяка, махом выпил и отодвинул стул.

После успеха друга к нему вновь вернулось чувство эйфории.

И он прошелся вокруг стола вприсядку, помахивая льняной салфеткой. Танцевал он здорово.

Глядевший на него, не отрываясь, Володя, захлопал в ладоши: «Браво!» Артистизма Валерке никогда было не занимать – только он предпочитал расходовать его либо вхолостую, перед друзьями, либо увеселять большие массы студенческой молодежи – но, увы, не ставить на службу своей собственной личной выгоде.

Затем Валера, слегка запыхавшийся, остановился у своего стула и запел приятным баритоном, делая рубленые жесты рукой в стиле Льва Лещенко, песню про Москву: «Прямые проспекты и башни старинные – это Москва!..»

Группа иностранцев, сидевшая за дальним столиком в сопровождении переводчика, с живейшим интересом наблюдала за выступлением Валерки – полагая его, видимо, преддверием вечернего шоу а-ля рюс. Кто-то из них зааплодировал.

Однако тут к столику друзей подскочила нахмуренная официантка и металлическим голосом проговорила:

– Молодые люди, танцевать нельзя! Рано!

– А петь? – лукаво спросил раздухарившийся Валерка.

– Тем более.

– А пить?

– Можно, – словно играя в пинг-понг, немедленно ответила подавальщица. – Но – в меру. И только после того, как вы счет оплатите.

Володя немедленно вытащил из кармана три червонца и протянул их девушке средних лет. Затем присовокупил к ним трешку, позаимствованную у чужой компании, и молвил:

– Сдачи не надо.

– А нам, – подхватил Валера, – принесите, пожалуйста, еще одну бутылочку такого же коньячка.

– Спасибо, мальчики.

Тетенька снова мимолетно прижалась грудью к плечу Володи и, довольная, ускакала на кухню.

– Вот! – с удовлетворением молвил Владимир, посматривая на Валерку, словно мэтр на любимого ученика. Будто Державин на Пушкина или Нейгауз на Рихтера. – Можешь же, когда захочешь! И петь, и плясать, и девушек пленять… Ладно, держи.

И он протянул другу салфетку, на коей было написано аккуратным, быстрым девичьим почерком:

Лилия.

228-33-32.

– Звони сегодня же, – наставительно проговорил Володька. – Помни: ты ей треху должен. А лучше – звони все-таки завтра, когда проспишься и похмелишься.

В ответ Валерка наклонился над другом, схватил его за уши и поцеловал, в стиле Леонида Ильича Брежнева, взасос прямо в губы.

Совещание по итогам кастинга для программы «Три шага до миллиона» проходило в быстром темпе – как, собственно, и все, что делала Лиля. Если бы Лилия Станиславовна Велемирская, генеральный продюсер телекомпании «Игла-ТВ», медлила и рефлексировала, то и десятой доли не успела бы совершить из своего каждодневного расписания.

– Номер семнадцатый – Валерий из Москвы. Ваше мнение, уважаемые дамы и не менее уважаемые господа?

– По-моему, великолепен.

– А на мой взгляд, – простоват.

– Да, чуть-чуть больше простак, чем необходимо.

– Ну и что? Народ любит простаков. Зрителю легче себя с такими идентифицировать.

– Согласна. Какие у него шансы?

– Ну, главное, Лилия Станиславовна, он, судя по лицу, манерам и результатам тестов, аудиторию будет держать.

– Насколько – держать?

– Так, что не оторвутся. У него харизма, как у Миронова. Не сегодняшнего унылого Миронова – а другого. Я имею в виду Андрея.

– А вы что скажете, профессор?

Однозначно да. Безусловно, номер семнадцатый будет хорошо смотреться. Интеллект высокий. Айкью по Айзенку около ста сорока. Тип личности возбудимый. Экстраверт, холерик. Остроумен, своеобычен, убедителен. В общем, я, безусловно, – за.

– Я тоже – за. Я согласна, в нем есть харизма. Несмотря на простоватость, он странно притягателен. Много тетей Маш из Тамбова в него влюбятся. Он будет выглядеть.

– Согласна.

– Значит, берем?

– Да.

– Да.

– Да.

– Ну, и отлично. Давайте постараемся, чтобы он продержался подольше. И выиграл побольше. Народу нравится, когда Иванушка-дурачок вдруг срывает банк. Все любят сказки.

В.В. откинулся в кресле для посетителей.

Офис у детектива Пылова был маленький, но уютный, со вкусом обставленный. Кресла в переговорной комнате кожаные. На столе компьютер с огромным монитором.

Охрана В.В. осталась внизу.

Этот разговор – только для ушей частного сыщика, и ничьих больше.

– Итак?

Факты, и только факты, – таков был принцип детектива Пылова. И никаких оценок. Выводы клиент будет делать сам. Он внушительно откашлялся.

– Вчера объект вышел из своего офиса на улице Академика Королева в двадцать один двадцать девЯть. Ее сопровождал молодой человек. Они вместе сели в машину объекта.

На мониторе, развернутом экраном в сторону посетителя, пролетели снимки: она и какой-то молодой, красивый хлыщ выходят из телецентра. Подходят к машине. Она садится на водительское сиденье своего «Лексуса». Юный красавчик по-хозяйски занимает пассажирское кресло.

– Кто он, удалось установить?

– Максим Плюсниченко. Работает на телевидении оператором. В той же компании, что и объект. Стало быть, она – его начальница. Плюсниченко – восемьдесят второго года рождения. Образование среднее. Проживает в принадлежащей ему двухкомнатной квартире по адресу: Стрелецкая, тридцать пять…

– А вот они на месте.

На экране пролетели еще снимки: они выходят с территории автостоянки где-то на окраине. Уже стемнело, но съемка идет в инфракрасном режиме.

Вот он обнимает женщину за талию. Она доверчиво льнет к юнцу. Украдкой оглянувшись, он целует ее. Прямо в губы.

Вот они отстраняются друг от друга и оба хохочут. Идут дальше. Он открывает перед ней дверь подъезда, они входят.

Детектив продолжил свой отстраненный комментарий.

– Реальная зарплата у этого Плюсниченко около тысячи двухсот долларов в месяц. У него есть долги. В одном банке – немногим менее двухсот тысяч рублей. В другом – сто одна тысяча. Наконец, в третьем – пятьдесят три. Выплаты по кредитам Плюсниченко производит аккуратно. Пока. Но уже находится на грани: общая сумма ежемесячно выплачиваемой им задолженности составляет семьсот долларов в месяц… Нетрудно посчитать, что на жизнь ему остается всего лишь пятьсот…

– Она, что же, помогает ему материально?

– Подобных свидетельств у меня нет. Во всяком случае, мы не зафиксировали, чтобы он у нее что-либо просил, а она передавала бы ему какие-либо деньги или ценности…

– Значит, мальчик ждет повышения… – словно бы про себя пробормотал В.В. – Может быть, он связан с криминалом?

– Мы отработали его связи. Никаких контактов подобного рода не выявлено.

– Как у мальчика со здоровьичком?

– В норме. Мои люди заглянули в его медкарту в прикрепленной поликлинике: ничего криминального, пару раз гриппом болел.

– Другие женщины в жизни пацана имеются? Или, – В.В. хмыкнул, – может быть, мужчины?

– Нет. В настоящий момент, кроме объекта, – других женщин в его жизни нет. Мужчин – тоже.

– Спасибо и на этом, – кривится В.В.

«Не человек, кремень, – думает о нем частный детектив Пылов. – Совершенно ясно, объект ему далеко не безразличен. Ох, как небезразличен. Это не тот случай, когда собирают улики, чтоб было, чем шантажировать при разводе. Тут – все горячо. Все – болит. Или я ничего не понимаю в клиентах. Но на лице у него – ни одной эмоции. Даже в глазах ничего не отражается. Только пальцы сцепил чуть-чуть напряженней, чем если бы мы говорили о футболе.

Скулы слегка закаменели. И – все. Больше никаких проявлений чувств-с. А ведь он ее, пожалуй, далее любит. Да, по-своему любит. Это и бритому ежику ясно».