Волк насторожился - Бушков Александр

– Молчат.

– Ох, ни хрена… Начальник, тишина была полная.

– Все равно посматривай, – сказал Данил. – И если хоть что-то непривычное нарисуется, дай знать. Конец.

Он вернул радисту наушники, освободил стул и вновь перебрался за стеллаж. Истреблял одну «Опалину» за другой. А еще минут через двадцать дверь аппаратной распахнулась, на пороге встала Митрадора:

– Данила Петрович!

Он вышел в коридор, ощущая некоторую невесомость в коленках.

– Звонил Самур, он на «пятерке».

– Что еще?

– Все. Сказал, немедленно…

Данил заглянул в аппаратную, бросил радисту:

– Все дела побоку, сиди на волне «Марала», – и направился к лестнице, приказав Митрадоре через плечо: – Дежурный экипаж за мной…

«Пятерка» означала однокомнатную квартирку километрах в трех отсюда, «лежку» Самура на самый крайний случай. О чем, кроме него, знал только Данил.

Его ребятки, тоже ставшие за последние дни чуточку нервными, посыпались из «Волги», моментально взяв его в кольцо, отпугивая редких прохожих хмурыми взглядами. На лестнице он их опередил, прыжками взбежал на третий этаж, позвонил – дилин-дин, дилин.

Самур открыл моментально, видимо, так и стоял у глазка. Он был ненормально бледен, отчего волосы и усы выглядели вовсе уж антрацитовыми, и почему-то казался располневшим. Данил кивнул своим, чтобы остались на площадке, прошел в комнату. Постель с кровати сорвана, валяются изодранные на ленты простыни и еще какие-то тряпки в бурых, залубеневших пятнах, на столе – откупоренная, но непочатая бутылка коньяка, тут же «стечкин» с глушителем и патроны россыпью.

Данил взял пистолет, нюхнул – кисло шибало гарью…

– Садись, – сказал Самур, вошел следом, как-то скособочась, прижимая левую руку к боку. Тяжело упал на стул. – Налей мне, пожалуйста. Промедол прошел, а сил нету…

– Тебя что, ранили? – Данил оглянулся на жуткие тряпки. – Где телефон? Сейчас все оформим…

– Сиди, Барс. Поздно. Налей мне. У пророка ничего не сказано про коньяк, его можно… – он зажмурился и выцедил полстакана, как воду. Шумно выдохнул, передернулся всем телом. – Поздно, две пули, буду умирать…

– Ты…

– Молчи, да! – Самур ос калился, как зверь. – Ты мужчина, нет? Я тебе сват-брат, да? Сиди, слушай! Совсем времени нет, я чую, у нас в семье всегда чуяли, дедушка Гафур… – он прикрыл глаза, залопотал на каком-то непонятном языке, опомнился. – Никого больше нет, Барс. Налетели до рассвета, в час волка, собаки не лаяли, их я думаю, положили из бесшумок, Салих стоял на карауле, а тревоги не поднял, значит, его тоже, сразу… Барс, они не требовали сдаться, не кричали про руки вверх, они убивали всех…

– Кто? Сколько их было?

– Все в камуфляже, в масках… – Самур снова закрыл глаза. – Мы стреляли, только они убивали одного за другим, одного за другим, мы были как овчарки у стада, а они как волки, они пришли, чтоб убивать без разговоров… Человек пятнадцать. У них ни один ствол не стрелял громко, все были бесшумные, совсем как у нас, ни одного выстрела не было громкого… Это не власти, это абреки. Нет больше Шадизаровых, только маленькие, там, в ауле… Все было бесшумно, понимаешь? Только раненые стонали, кричали, у нас и у них… Они своих добили потом, еще раньше, чем наших. Я видел… Всех Шадизаровых убили, Барс. А я убежал, когда никого уже не осталось. Я не трус, слышишь? Не трус! Нужно было рассказать…

– Да конечно, – тихо сказал Данил. – Никто и не говорит, что ты трус, никто… Значит, это ты взял «Ниву» в деревне?

– Я. Собака у них не гавкала, взял еще рубашки с веревки, отъехал подальше, порвал, завязался… Они гнались сначала по лесу, я спрятался в темноте, мимо проскочили… У нас у всех одежда была темная, так в старину заведено, ночью не видно, если что… Вот и получилось – если что… Откуда знаешь про «Ниву»? Я ее бросил за квартал отсюда.

– Знаю, – отмахнулся Данил.

– Ты умный… У тебя кто-то в деревне?

– Да. Но ничего он не заметил.

– Он бы не услышал, – сказал Самур, чуть покачиваясь всем телом. – Ни одного выстрела не было громкого… Налей еще. Все сказал, можно теперь. Они не власть, Барс, так и скажи Ивану. Скажи, я ничего не мог сделать, ты бы тоже не сделал ничего.

– В деревне все было спокойно?

– Ни одна собака не брехала, только когда я шел… Они пришли тайгой, если и была машина, оставили далеко. Барс, запомни, мусульманина хоронят в тот же день… У вас есть мусульманское кладбище, отвези ночью, закопай…