Западня - Малышева Анна

— Я поставлю чайник. Может, задержитесь?

Вопрос адресовался Михаилу. Тот понимал, что хозяин вовсе не желает, чтобы он задерживался. Но теперь ему было наплевать на его мнение. Девочка уже уселась за стол, разложила книги и конспекты… Виктору Эдуардовичу ничего не оставалось, как приступить к занятиям. Не ног же он при ученице наброситься на визитера и выставить его вон!

Алла увела Михаила на кухню и прикрыла дверь.

— Вы о чем-то спорили? — спросила она.

— Почему вы так решили?

— Да у него какое-то странное лицо. — Женщина посмотрела на часы и вздохнула:

— Сейчас Милена вернется из школы, а у меня опять ничего не готово. Я за эти дни совсем запустила дом, питаемся бутербродами. Знаете, мне все кажется, что Оле нечего есть… А то и что-нибудь похуже думается… Кусок в горло не идет!

Она пустила воду в раковину и принялась чистить картошку. Женщина двигалась так медленно, что Михаил едва не вызвался помочь. Но тут она повернулась к нему с ножом в одной руке и картошкой в другой:

— Вы в самом деле пришли насчет объявления?

— Не совсем, — честно ответил он. — Просто выяснил кое-что и решил поговорить с вашим мужем. Думаю, что и вам лучше все знать.

И он коротко рассказал о том, что узнал сегодня в театре. Женщина жадно слушала его, и ее лицо все больше каменело. Когда он замолчал, Алла была в ярости:

— Как он мог скрывать! Да какое он имел право! Я должна была знать, я с ума сойду…

Она рванулась было к двери, но Михаил встал у нее на дороге:

— Хотя бы нож положите!

Она изумленно взглянула на то, что было у нее в руках, и вдруг отшвырнула картошку и нож в раковину. Уселась на стул и спрятала лицо в мокрых ладонях. «Надо уходить, — подумал Михаил. — Сейчас начнется семейная сцена, и я буду лишним». Однако урок немецкого все еще продолжался, а Виктор Эдуардович был, как видно, не из тех учителей, что даром берут деньги. Свое время он отрабатывал добросовестно. «А может, просто боится столкнуться с женой, — подумал Михаил. — Наверняка понял, что теперь она знает правду. Но в самом деле, он что-то слишком много на себя взял! И уж конечно, милиции ничего не сообщал. Что ж, зато Алла сообщит».

Женщина зашевелилась. Сдернула с крючка чистое полотенце, вытерла руки, лицо и закрыла воду.

— Давайте уйдем отсюда, — решительно сказала она. — Я хочу встретить Милену на улице. Отвезу ее к маме. Все равно, та уже в курсе что Оля пропала. Пусть хоть младшая будет у нее на глазах, все-таки легче…

Михаил не стал спрашивать, почему Алла приняла такое решение. И так было ясно — женщина перестала доверять мужу. «Иона права». Михаил вышел за ней в прихожую и помог Алле накинуть плащ. Уйти незамеченными им все-таки не удалось — когда Алла отпирала входную дверь, в коридоре появился ее муж.

— Куда это ты? — тихо, чтобы не слышала ученица, спросил он.

Она не ответила, даже не обернулась. Рванула заедавший в замке ключ, распахнула дверь и выскочила на лестницу. Михаил последовал за ней, спиной чувствуя сверлящий взгляд хозяина. «Практически разбил семью». — Эта глуповатая мысль не давала ему покоя, пока он бежал вниз по лестнице вслед за Аллой. Она замедлила шаг только на улице, обернулась к нему:

— Я вам даже спасибо не сказала…

— Да за что? — смущенно ответил он, подлаживаясь к ее неровным шагам. — Испортил вам отношения с мужем.

— Ничего вы не испортили, я должна была знать правду… Но каков! — Она пошла еще медленней. Женщина задыхалась — то ли от бега, то ли от гнева. — Да кто дал ему право скрывать такое! А я-то — какая дура… Надо было проследить, ходит ли она в этот театр! Но как бы я успела?! Я же работаю, да и все хозяйство на мне, ведь Ольга у меня не одна… Я виновата перед ней.

Последние слова она произнесла чуть слышно и внезапно остановилась. Михаил понял, что женщина сейчас заплачет, но она справилась с собой.

— Но кто же знал, — пробормотала она. — Мне казалось, что он к ней хорошо относится… У вас нет сигареты?

Он с готовностью протянул ей пачку. Алла долго не могла вытянуть сигарету — пальцы у нее дрожали, сигарета погнулась. Прикурила она тоже с трудом и без особого удовольствия. Подняла глаза, и Михаил понял — она смотрит на окна своей квартиры.

— Добросовестный, гад, — неожиданно сказала она. — Даже к окну не подойдет, пока у него урок. Кто же мог по-, думать, что он способен соврать? Дура я, дура… Отчим и есть отчим, правильно мне мама говорила!

Выбросив сигарету, Алла осмотрелась по сторонам и приняла решение:

— Пойду навстречу Милене., она должна прийти оттуда. Только бы никуда по пути не завернула — такая своевольная!

Михаил вызвался ее проводить, и Алла, по-видимому, обрадовалась. Ей явно хотелось выговориться, поведать кому-то свое горе. Ему, как журналисту, часто случалось выслушивать исповеди совершенно посторонних людей. Он привык к ним — так врач или следователь привыкает к чужим страданиям. Но эту женщину он слушал с особым вниманием. За последние дни он часто думал о ее дочерях, и ему хотелось больше знать о девочках. Особенно об Ольге.

— Она у меня от первого брака, я развелась, когда Оле было три года, — рассказывала Алла, медленно направляясь в сторону перекрестка. Михаил шел рядом, изредка поглядывая на ее заострившийся, нервный профиль. — Муж очень сильно пил, это у него в семье наследственное. Семья-то у него была совсем простая, он работал токарем, окончил ПТУ. Правда, руки у него были золотые, но что толку? Конечно, Виктор на этом фоне казался принцем.

Богом! — И она грустно усмехнулась.

Женщина рассказала, что новый муж с самого начала принял Олю как родную дочь. Через год родилась Милена. Никакой разницы между девочками не делали, если баловали — то обеих, если наказывали — им тоже доставалось поровну. Тем более что Милена в детстве хулиганила почище старшей сестры.

— А Оля лет до семи, пока в школу не пошла, даже не понимала, что Виктор ей не отец, — жалобно говорила Алла. — Только когда пришлось писать другую фамилию на тетрадке, тогда до нее дошло. Я ей все объяснила, как смогла, и мне казалось, ее это мало трогает. Родного отца она потом видела… Тот же эффект — на фоне Виктора он ей не понравился. И она всегда называла Виктора «папой».

Ну, как я могла думать, что он к ней, так отнесется? Ведь это же наплевательство! Знал, что она шляется где-то целый месяц, и молчал! И хоть бы слово, хоть бы намеком дал понять… Нас ведь в милиции Опрашивали, с нами долго разговаривали — чем Оля занималась, где бывала, с кем дружила… Он им ничего не сказал. Это уже ни в какие ворота не лезет!

— А Ольга не могла отправиться в гости к своему настоящему отцу? — поинтересовался Михаил.