Западня - Малышева Анна

Звонок повторился — было даже два звонка — кто-то нетерпеливо жал на кнопку. Он пригладил почти просохшие волосы, запахнул халат и пошел открывать.

На пороге стояла Милена.

— Что случилось? — спросил он, едва взглянув ей в лицо. Девочка была бледна и задыхалась от волнения. Она не ответила. Михаил впустил ее и запер за ней дверь.

— Как ты вошла в подъезд? Ведь на двери кодовый замок?

— Я дождалась, когда какая-то бабушка подошла, — ответила она. — Я сказала, что иду к вам.

— Так что случилось? — Он провел гостью на кухню. — Ладно, сядь, я тебе дам воды.

— Не надо.

— Тогда, может, валерьянки?

Девочка помотала головой и неожиданно выдала:

— Можно у вас пожить?

Михаил оторопел. Взглянул на ее расстроенное лицо, понял, что Милена не шутит. Перевел взгляд на часы. Половина девятого.

— Слушай, ты что — с родителями поссорилась? — предположил он.

— Нет. Все хорошо.

— Они знают, что ты ко мне пошла?

— Нет. Я не хочу, чтобы они знали, — умоляюще проговорила Милена. — Вы им, пожалуйста, не звоните. Иначе вы все испортите!

Михаил все-таки достал из холодильника валерьянку, накапал в стакан, залил водой и выпил. Но успокаивающего эффекта не ощутил — может, потому, что Милена продолжала говорить.

— Я поживу у вас несколько дней, — сообщила она таким тоном, будто все уже было решено. — Родителям позвоню, скажу, чтобы не волновались. Только, ради бога, вы им не звоните и не говорите, что я у вас!

— Ты соображаешь, что плетешь? — взорвался он. — Сестру только что похоронили, теперь ты пропадешь? Да они сума сойдут! Мать бы пожалела! Ольга тоже вот шаталась непонятно где, а потом.

Он недоговорил — Милена вскочила, подбежала к нему и схватила его за руки. Она не плакала, даже ни о чем больше не просила, но он видел, что у нее на лице дрожит каждый мускул, губы трясутся. В глазах была немая просьба — такая выразительная, что он осекся и уже мягче добавил:

— Может, расскажешь, что у вас случилось? Я уже понял, что ты решила наказать своих родителей. За что?

Может, запретили тебе ходить в театр? Кстати, ты им хотя бы сказала, что выступаешь на сцене?

— Да пет же, никто мне не запрещал, — выдавила она, отводя глаза. — Мне просто надо где-то спрятаться…

Чтобы меня не нашли.

— Мать с отцом?

Она досадливо покачала головой. Михаил заметил на ее лице следы небрежно стертого грима и понял, что сегодня она опять играла свою роль без слов — роль бедной горожанки, покупающей с лотка фонарь для праздника поминовения усопших.

— Иди умойся хорошенько, — посоветовал он девочке. — Успокойся немного, я же тебя не прогоняю.

Пока в ванне шумела вода, он пытался сообразить, что теперь делать. Даже снял телефонную трубку, собираясь позвонить Алле. Но перед ним снова возникло лицо Милены. Она не говорила, что чего-то боится, да в этом и не было нужды — страх был в ее глазах, ее безмолвно трясущиеся губы сказали ему больше, чем любые слова. Какое знакомое выражение! Он видел его когда-то, не так давно… Михаил вспомнил. Почти с тем же выражением — молчаливого, глубоко спрятанного страха на него смотрела Ольга. В тот самый день, когда пыталась завязать с ним знакомство в парке. Только тогда к этому страху было примешано грубоватое кокетство. Милена не кокетничала. Она не играла.

Она просто не смогла бы сыграть такой страх.

Девочка вышла из ванны с покрасневшими глазами.

Наверное, успела всплакнуть, но Михаил ни о чем ее не спросил. Она увидела его возле телефона, с трубкой в руке и воскликнула:

— Звоните моим родителям?

— Нет. — Он поднес трубку к ее уху, давая послушать длинный гудок. — Сначала я хочу услышать от тебя правду. Что случилось? Если ты не расскажешь — я не разрешу тебе остаться.

Про себя он подумал, что Милена не останется у него в любом случае. Этого еще не хватало! После объяснения с ее отцом Михаил вовсе не хотел нарваться на еще один семейный скандал. А если Милена все-таки останется здесь, то его легко можно будет обвинить… Бог знает в чем!

Но девочка, казалось, приняла его обещание на веру.

Она заколебалась, испытующе посмотрела на него и наконец сдалась:

— Я расскажу Только вы — никому, ладно? Иначе мне же будет хуже. Я и сама уже не знаю, что мне делать.

Девочка наотрез отказалась пойти на балкон — она боялась, что ее рассказ услышат соседи. Они сидели на душной кухне, Милена вертела по столу чашку с чаем, котирую поставил передней Михаил. Но чай не пила, к шоколадным конфетам не притрагивалась. Она рассказывала, опустив голову, не глядя на Михаила, а тот, сидя напротив, никак не мог отделаться от мысли, что совершает ошибку, спокойно слушая ее. Нужно звонить родителям девочки. А если она говорит правду — то в милицию.

— Я ведь тоже думала, что Оля ходит в театр, — говорила Милена. — Вы же помните, как мы вместе туда пошли? Ей так хотелось играть в этой пьесе! Она мне все уши прожужжала. Показывала, как надо ходить, как поворачиваться, чтобы было по-японски. Я ничего не понимала — почему она бросила театр? Зато теперь понимаю.

Все началось с того, что Милена, возвращаясь из школы, увидела Ольгу с каким-то незнакомым мужчиной.

Сперва девочка решила, что ошиблась — ведь в это время сестра должна была заниматься в студии. Но это все-таки оказалась Ольга. Она не заметила младшую сестру — та следила за ней, спрятавшись за киоск с мороженым. Ольга стояла рядом с высоким, полным господином и, смеясь, заглядывала в пакет с покупками, который он перед ней раскрыл. Тот, похоже, рисовал передней перспективу приятного домашнего ужина. Милена некоторое время колебалась, но все же решилась к ним подойти. Страх за сестру переборол ее застенчивость. Страх Милена почувствовала сразу, хотя и не знала почему. Ольга заметила ее, когда девочка подошла совсем близко. Она переменилась в лице, но вела себя довольно сдержанно. Милене своего кавалера не представила. Про нее сказала только три слова: «А, это моя сестра». Так, будто эта встреча была чем-то обычным и вовсе ее не волновала. Мужчина бегло осмотрел Милену, отчего та покраснела, и тоже особо не забеспокоился. Ольга махнула сестре рукой и вместе со своим приятелем прошла к припаркованным возле магазина машинам. Они сели в шикарную синюю иномарку и уехали. Это было в начале мая.

— Я ничего не сказала маме, — вздохнула Милена. — Я же знала, что Олю будут ругать и больше никуда не пустят… Если бы она еще с парнем встречалась, а этот был уже старый.

Но когда старшая сестра вернулась вечером «из театра», Милена потребовала объяснений. Объяснения она получила, но очень немногословные. Сестра умоляла ее ничего не говорить родителям. Она сказала, что этот мужчина ей нравится, что она встречается с ним всего несколько дней, что ей с ним весело. Он не жалеет для нее денег.