Капкан на честного лоха - Троицкий Андрей

Климов вошел, огляделся. Посередине комнаты стоял таз с грязноватой водой, на полу валялись мокрые подштанники.

– Тут только крыс не хватает, – сказал Климов.

– А ты что, санитарный врач? – обиделся Чайкин. – Давай по делу. В телеграфном стиле.

Климов опустил темные очки в нагрудный карман пиджака. Оглядел молодого человека с головы до ног, постарался заглянуть в его глаза. Но Чайкин, как и большинство наркоманов, имел странный ускользающий взгляд.

– Значит, Чайкин это ты?

– Я, кто же еще. Если есть базар, говори. А то мне некогда. Видишь, я уже собрался. В Третьяковскую галерею, на выставку опаздываю.

– Я тебя надолго не задержу.

Климов расстегнул пиджак, залез во внутренний карман, вытащил фотографию. Выставив руку вперед, подержал снимок перед глазами хозяина. Лицо Чайкина напряглось, верхняя губа задергалась, как у кролика перед вязкой. Климов сунул фото в карман.

Пару секунд Чайкин стоял, опустив глаза.

Но вдруг сорвался с места, бросился к двери. Климов успел выставить руку, сграбастал Валеру за ворот майки. Старая ткань затрещала, майка чудом не рассыпалась по всем швам. Чайкин готов был, сбросив шкуру, улизнуть. Климов дернул его к себе. Ногой Чайкин наступил на край железного таза, опрокинул его. Вода разлилась по старому занозистому паркету.

Климов оттолкнул Чайкина в глубину комнаты и нанес прямой удар основанием ладони в лицо. За последние месяцы Чайкин похудел так, что кости при ходьбе гремели и поскрипывали. Несильный удар сбил его с ног. Он отлетел к стене, упал, но тут же вскочил и снова бросился к двери.

Климов вырос на его пути и съездил Чайкина ребром ладони по шее. И вдогонку влепил кулаком по зубам и носу. Удары получились встречными, поэтому сильными и чувствительными. Чайкин вскрикнул, отлетел к батарее отопления, ударился затылком о радиатор.

Перехватило дыхание, перед глазами расплылись чернильные круги. На этот раз Чайкин не спешил подниматься. Противник опытнее его, сильнее физически. Нет никаких шансов вырваться. Чайкин сидел на полу, слизывал языком кровь, сочившуюся из разбитого носа.

* * *

Климов приблизился к своей жертве, оставляя за собой мокрые следы.

Чайкин потрогал языком передние зубы, глубокое внутреннее рассечение на верхней губе. Зубы шатались. Кажется, стоит надавить языком посильнее, и они выскочат изо рта. Из ранки сочилась сладко-соленая вязкая кровь. Он сплюнул на пол. Хорошо бы бабка вернулась из булочной, можно будет закричать, позвать на помощь.

Но на старуху плохая надежда. Карга из вредности не побежит к соседям звонить в милицию. Черт, черт…

Сидя у батареи, Чайкин вжал голову в плечи, поднял руки, закрыл предплечьями лицо, чтобы не пропустить удар ногой. Ожидая удара, он поднял глаза на гостя и увидел, что из-под брючного ремня торчит рукоятка пистолета.

– Не бойся, бить не буду, – сказал Климов.

– Чего вам надо? – спросил Чайкин.

– Теперь узнал меня? Я тот человек, который был в гостиничном номере, когда вы убивали девчонку.

Чайкин скорчил плаксивую гримасу.

– Не убивайте меня. Оставьте мне жизнь.

– Брось. Посмотри на себя в зеркало. Что осталось от твоей жизни? От тебя самого? Какой-то жалкий урод с куском гнилого ливера вместо мозгов. Но я дам тебе шанс. Только один шанс.

Климов отступил назад, поднял табуретку за ножку. Затем выглянул в раскрытое окно, словно проверял, высоко ли падать. Он поставил табуретку на подоконник, отступил на шаг, медленно вытащил ствол из-за пояса.

– Садись на табуретку.

– Там высоко. Вы сбросите меня вниз.

– На счет три я стреляю, – Климов направил дуло пистолета на живот Чайкина. – Садись. Ты расскажешь мне все, как было. Всю правду до последнего слова. Если я поверю, ты останешься жив.

Лицо Чайкина покрылось холодным потом. Эта мука, эта изощренная пытка в сто раз хуже ломки. В тысячу раз хуже.

– Я не удержусь. Я боюсь высоты. У меня голова кру… кружится.

– Раз, – сказал Климов.

Чайкин встал. Со стороны было заметно, как вибрируют его коленки. Ухватившись за раму, он поставил одну ногу на подоконник, обернулся.

– Нет, не могу. Я… У меня…

– Два, – продолжил счет Климов.

Чайкин оттолкнулся ногой от пола, забрался на подоконник, согнувшись в пояснице, опустил зад на табуретку, сел лицом в комнату. Вцепился пальцами в сидение.

– Рассказывай, – Климов засунул пистолет за пояс.

– Я не убивал, – затряс головой Чайкин. – Клянусь всеми богами. В ту пору мы иногда брали дрянь у официанта Балагуева. С этим чертовым официантом был хорошо знаком Макс Короленко. Тот задолжал официанту бабки. Короленко уговорил нас с Осколуповым подписаться на это дело. Сам он, сука, крови боялся. Официант обещал нам списать долги и дать по пять тысяч гринов на рыло. А дал только по пять сотен. Он нас поимел, мразь…