ФАЛЬШАК - Троицкий Андрей

Глава двадцать вторая

После завтрака постояльцы дома ветеранов «Железнодорожник» разбредались по врачебным кабинетам или отправлялись на утреннюю прогулку. В этот день отец Бирюкова Владимир Васильевич, решив, что в погожее утро просто грех торчать в затхлой комнатенке и пялиться в окно, вышел из корпуса, чтобы размять ноги и втянуть в себя сладкие осенние запахи. Попутчиков не нашлось.

Сосед по комнате, которого около месяца назад отвезли в районную больницу с сердечным приступом, назад не вернулся. И, видимо, уже никогда не вернется. Бирюков старший спросил няньку, застилавшую койку соседа чистым бельем, что слышно о Матвеиче. Женщина не сразу нашлась с ответом. «Я точно не знаю, – послед долгой паузы ответила она. – Кажется, его забрали родственники». «В морг?» – уточнил Бирюков. «Не знаю», – нянька с остервенением взбивала тощую подушку. «Значит, он не вернется?» – не отставал Владимир Васильевич. «Да, скорее всего, не вернется», – нянька наконец оставила подушку в покое.

«Я так и думал, – Бирюков поднял вверх палец и мрачно заявил. – Потому что оттуда не возвращаются. Вот, наверное, родственники радуются. Прибрался старик. Мои сыновья такие же. Заведут веселую музыку и спляшут на отцовых поминках. В присядку пойдут. Я им как кость в горле, хоть я и далеко, хоть и сбагрили меня сюда, все равно мешаю. Ладно, не долго ждать осталась. Скоро и я того… Дуба врежу к чертям собачьим». Няньке не нравились загробные разговоры, поэтому она заторопилась и ушла, оставив после себя запахи какой-то аптечной дряни. Бирюков старший вышел на асфальтовую дорогу, которая спускалась вниз. Дорога шла мило котельной, мимо «площадки шахматистов», где летом старики, рассевшись за врытыми в землю деревянными столами, резались в карты и в домино, дорога бежала дальше через распахнутые настежь ворота интерната. Бирюков обернулся, посмотрел на четырехэтажный дом с колонами, похожий на клуб, стоявший на невысоком холме, вздохнул и смачно с чувством сначала плюнул на асфальт, а потом высморкал обе ноздри. За те месяцы, что Владимир Васильевич проторчал здесь, стариковский приют надоел хуже каторги. Бирюков хотел снова плюнуть в сторону интерната, но в горле пересохло.

Навстречу попалась процедурная сестра Леночка, которая жила в километре отсюда, в заводском поселке, мчалась на работу, как призовой рысак, но почему-то всегда опаздывала. Она сбавили ход, понимая, что рабочий день уже давно начался и торопиться уже некуда:

– Владимир Васильевич, сейчас у вас начинается лечебная физкультура, – на ходу протараторила она. – Возвращайтесь обратно.

– У меня от вашей физкультуры только геморрой расходится.

Но Леночка не дослушала ответа, цокая каблуками, она бежала дальше. Пару минуту Бирюков старший разглядывал облетевшую березовую рощу, разросшуюся в низине. Мысли в голову лезли грустные, он достал из кармана шерстяного полупальто папиросы, пустил дым и уже собрался продолжить прогулку, когда услышал за спиной звук приближающихся шагов. Оглянулся и увидел мужчину в замшевой куртке и кожаных штанах, шагавшего от корпуса к воротам. В двух шагах от Бирюкова он остановился.

– Простите, вы случайно не Владимир Васильевич? – спросил Панов.

– Он самый.

– А меня Борей зовут. Искал вас в интернате. И в комнате побывал и в кабинетах врачей засветился. Нет нигде Бирюкова.

– Простите, а вы…

– Я друг вашего старшего сына, – Панов тяжело вздохнул, и выдержал паузу, словно ему тяжело было говорить. – Дело в том, что случилась, как бы это сказать… Неприятность что ли… Ваш Леонид выполнял заказ в одном заведении. Точнее говоря, расписывал потолок в ресторане. Там очень высокие потолки.

– Что с Леней?

Недокуренная папироса выскользнула из пальцев, голос дрогнул.

– Ничего страшного, он жив, – Панов шмыгнул красным носом. – Он сорвался с лесов. Не совсем удачно упал. Приземлился на четыре точки. Вы только не волнуйтесь. Сейчас он в травматологическом отделении института Склифосовского. Возможно, операцию сделают уже сегодня, во второй половине дня. Потому что тянуть никак нельзя. Врач так и сказал: «Нельзя ждать ни минуты».

– Я должен поехать к сыну.

– Совершенно верно, поэтому я здесь, – взмахнул руками Панов. – Леня хотел вас видеть, сказать что-то очень важное. Машина за воротами. С вашим главным врачом я уже обо все договорился. Так что, в корпус можно не возвращаться. Тут каждая минута дорога.