Золото гетмана - Гладкий Виталий Дмитриевич

Он молча поднялся и вышел. Увидев Меншикова, который с красным лицом отскочил от двери, как нашкодивший бурсак, царь строго приказал:

– Врача моего сюда. Немедленно! Пошли нарочного.

– А как насчет батюшки? Плох он…

– Попа можно и позже позвать. Иди!

Меншиков быстрым шагом пошел по сводчатому коридору. Петр последовал за ним. «…Скоро оба перед ним предстанем», – словно звон большого колокола гудели в его голове слова Полуботка.

Царь был мрачнее грозовой тучи.

Полуботок умер на следующий день. Привычной рукой канцеляриста был составлен соответствующий документ, который начинался так: «Декамбрия, 18 дня, года 1724, в три часа пополудни в крепости Петра и Павла умер полковник Павел Леонтьевич Полуботок…» Государь тоже недолго зажился после встречи с опальным гетманом. Он представился в январе 1725 года. Слова Полуботка оказались пророческими…

Меншикову все-таки удалось заполучить в свои руки из архива Тайной канцелярии дело Полуботка, когда он правил Россией вместе с царицей Екатериной I. Алчный царедворец хотел отыскать сокровища гетмана. Он был уверен, что Полуботок где-то спрятал их. Каким-то образом светлейший князь проведал об экспедиции сыновей Полуботка в Англию, и даже отправил запрос в банк Ост-Индской компании, но положительного ответа так и нет дождался.

После смерти государя Екатерина выпустила малороссийских старшин на свободу. Многие из них были больны цингой, а генеральный писарь Семен Савич и бунчуковый товарищ Дмитрий Володьковский скончались. Но Данила Апостол своего добился. Ощущая неизбежность войны с Турцией, русское правительство пошло на некоторые уступки казацкой старшине и населению Левобережной Украины – лишь бы удержать их в составе империи. Ведь в будущей войне эта территория, благодаря своему географическому положению, должна была играть важную роль.

В начале 1726 года на заседании Верховного тайного совета России было принято решение – разрешить выборы гетмана. Государыня издала указ, что налоги из населения Левобережья собирать не в царскую казну, как раньше, а в малороссийскую военную сокровищницу; восстановили местные судебные органы, а в Малороссийской коллегии рассматривались только дела по апелляциям.

В воскресенье 1 октября 1727 года в городе Глухове – гетманской столице Левобережной Украины – властвовала торжественная приподнятость: казацкий совет должен был избрать нового гетмана. Утром войско во главе с бунчуковыми, сотенной и полковой старшиной, музыкантами собралось на площади и стало в круг. Торжественно, на серебряном блюде, покрытом красной тафтой, внесли грамоту царя Петра II^[132] и казацкие клейноды – гетманскую булаву, хоругвь, бунчук и печать. Посреди площади уже стоял стол под красным сукном.

По одну сторону от него стали царский министр, тайный советник Федор Наумов, и казацкие полковники; по другую – казаки, которые несли клейноды. Наумов сообщил о разрешении правительства избрать гетмана Левобережной Украины и спросил у войска и старшины, кого они хотят видеть гетманом. «Миргородского полковника Апостола!» – был ответ. И еще дважды, как того требовала казацкая традиция, министр обращался к присутствующим с тем же вопросом. И слышал один ответ: «Данилу Апостола!..»

Тогда тайный советник обратился к миргородскому полковнику: «Его императорская величественность по свободным голосам именным своим указом жалует тебя в гетманы». Так новым гетманом Левобережной Украины стал Данила Апостол, которому к тому времени исполнилось 73 года.

Прошли годы, на престол вступила Екатерина II. Весной 1768 года в районе Черкасс вспыхнуло восстание, которое возглавил Максим, сын Василия Железняка. Громя польские вооруженные отряды и помещичьи имения, повстанцы-гайдамаки во главе с Максимом овладели Смолой, Каневом, Черкассами, Уманью и другими городами. Народ провозгласил Максима Железняка гетманом. Когда ему вручали клейноды, он вынул из ножен саблю, подаренную отцом, опустился на одно колено и поцеловал ее со словами: «Клянусь, батьку, что жизни своей не пожалею за нашу свободу!»

Говорят, что рядом с ним всегда видели старого казака-запорожца. Он опекал Максима Железняка, словно своего сына. Кто он и как его звали, народная молва осталась в неведении…

Осень 1728 года в землях Черниговского полка выдалась поистине золотой. Леса под пронзительно голубым небом блистали лакированным от росы багрянцем, солнце, по утрам немного сонное, а потому прохладное, к обеду просыпалось, разогревало свою печь, и к обеду все живое нежилось в его ласковых лучах, стараясь вобрать в себя побольше тепла перед грядущим зимним ненастьем. Речка Стрижень, несущая воды в Десну, к осени стала ýже (даже в устье ее ширина была не более десяти саженей) и изменила свой цвет – с темно-голубого на коричневато-черный. Поэтому палые листья, плывущие вниз по течению, особенно ярко выделялись на фоне воды, при тихом ветре напоминающей ожившее обсидиановое стекло.