Лихорадка - Герритсен Тесс

– Пристегнись, сынок, – попросила она.

Он потянул ремень и щелкнул замком. Некоторое время они ехали молча.

– Я тебя целую вечность дожидался. Почему ты так поздно? – наконец спросил он.

– Мне нужно было принять пациентов, Ной. А почему тебя задержали?

– Я не виноват.

– А кто же виноват?

– Тейлор. Он становится таким придурком. Не знаю, что на него нашло. – Вздохнув, он откинулся на спинку сиденья. – Я-то думал, что мы с ним друзья. А выходит, он меня ненавидит.

Клэр посмотрела в его сторону.

– Ты говоришь о Тейлоре Дарнелле?

– Да.

– А что случилось?

– Все получилось нечаянно. Мой скейтборд врезался в него. И он тут же набросился на меня с кулаками. Ну, я дал сдачи, и он упал.

– Почему ты не позвал учителя?

– Никого рядом не было. А потом вышла мисс Корнуоллис, и Тейлор вдруг завопил, что это я виноват. – Он отвернулся от Клэр, но она успела заметить, как сын украдкой провел рукой по глазам.

«Он так старается казаться взрослым, – подумала она, ощутив внезапный приступ жалости, – но, в сущности, еще совсем ребенок».

– Она отобрала у меня скейтборд, мам, – тихо произнес он. – Ты не можешь вернуть его?

– Завтра я позвоню мисс Корнуоллис. Но прежде хочу, чтобы ты позвонил Тейлору и извинился.

– Но это он набросился на меня! И он должен извиниться!

– Тейлору сейчас нелегко, Ной. Его родители только что развелись.

Сын взглянул на мать.

– Откуда ты знаешь? Он что, твой пациент?

– Да.

– А что у него?

– Ты же знаешь, я не могу говорить об этом.

– Как будто ты вообще о чем-то говоришь со мной, – пробормотал он и снова отвернулся к окну.

Ей хватило ума не заглотить наживку, поэтому Клэр ничего не сказала в ответ, предпочитая молчание неизбежному спору, который мог бы возникнуть между ними, поддайся она на провокацию.

Наконец он снова заговорил, но так тихо, что она едва разбирала слова.

– Я хочу домой, мам.

– Я тебя туда и везу.

– Нет, я имею в виду домой. В Балтимор. Я больше не хочу здесь жить. Здесь нет ничего, кроме деревьев да всяких стариканов, разъезжающих на своих пикапах. Мы здесь чужие.

– Теперь наш дом здесь.

– А мой – нет.

– Ты и не пытался освоиться здесь.

– А разве у меня был выбор? Разве ты меня спросила, хочу ли я переезжать?

– Нам обоим придется привыкнуть к этому городу. Мне тоже нелегко, поверь.

– А зачем нам надо было переезжать?

Крепче сжав руль, она смотрела вперед, на дорогу.

– Ты знаешь, зачем.

Они оба это знали. Балтимор они покинули именно из-за него. Подумав о будущем сына, она ужаснулась своим мыслям. Опасные друзья, которых становилось все больше. Участившиеся звонки из полиции. В перспективе – снова залы суда, адвокаты и психотерапевты. Она представила, что ждет их в Балтиморе и, схватив сына в охапку, опрометью бросилась вон из города.

– Только из-за того, что ты утащила меня в лес, я не стану паинькой, – возразил он. – Я и здесь могу буянить с тем же успехом. Так что вполне можно вернуться.

Она остановилась возле дома и повернулась к сыну.

– Безобразия не помогут тебе вернуться в Балтимор. Либо ты станешь человеком, либо нет. Выбор за тобой.

– Разве я вообще могу делать выбор?

– Можешь, у тебя есть альтернативы. И я хочу, чтобы с этого момента ты делал правильный выбор.

– Ты имеешь в виду то, что сама считаешь правильным. – Он выскочил из машины.

– Ной! Ной!

– Оставь меня в покое! – крикнул он. И, хлопнув дверцей, пошел к дому.

Клэр не последовала за ним. Она сидела, сжимая руль, слишком уставшая и расстроенная, чтобы сражаться с сыном. Она резко сдала назад и вырулила со двора. Им обоим нужно время, чтобы остыть, привести в порядок эмоции и мысли. Свернув на шоссе Тодди-Пойнт, она поехала вдоль берега озера Саранча. Вождение в качестве терапии.

Насколько все было проще, когда был жив Питер, – стоило ему скосить глаза, сын уже смеялся. Клэр с тоской вспоминала те дни, когда они были счастливы, были едины.

«Мы осиротели без тебя, Питер. Я скучаю по тебе. Скучаю каждый день, каждый час. Каждую минуту своей жизни».

Сквозь пелену слез посверкивали огоньки прибрежных коттеджей. Она миновала изгиб шоссе, проехала Валуны, и вдруг огоньки стали не белыми, а голубыми, они будто плясали между деревьев.

Оказалось, что возле дома Рейчел Соркин припарковалась полицейская патрульная машина.

Клэр остановилась на подъездной аллее. Во дворе стояли три автомобиля – два патрульных и белый фургон. На крыльце полицейский штата Мэн беседовал с Рейчел. За деревьями мелькали лучи фонариков.