Когда меня не стало - Данилова Анна

Зу-Зу попыталась представить себе, как выглядит ее благодетель в раздетом виде, и решила, что, пожалуй, очень даже ничего… Она могла, конечно, ошибаться, но у него, по ее представлению, было стройное, хотя и немного суховатое тело, впалый живот и наверняка покрытая курчавой серебристо-черной шерстью грудь. Как на голове. А тон кожи – смугловатый.

Она тряхнула головой, отгоняя от себя непотребные мысли. «Макс, я просто постаралась быть объективной».

Она уснула. А когда проснулась, часы на стене показывали уже половину восьмого вечера. Она услышала голоса, раздававшиеся со стороны прихожей.

Зу-Зу встала, вышла из гостиной, прошла несколько шагов и остановилась перед дверью спальни. Она разозлилась на то, что люди, которые сейчас там разговаривали, даже не потрудились прикрыть за собой дверь. И, конечно же, она заглянула туда.

Она увидела кровать, а на ней голую Руфину, которая о чем-то увлеченно рассказывала Григорию Александровичу, который был в синем длинном халате, полностью скрывающем его тело. Однако, слушая женщину, он машинально водил рукой по ее животу, доставляя ей, наверно, неслыханное удовольствие.

Зу-Зу вернулась в гостиную и снова легла на диван. Ей было стыдно признаться в том, что именно сейчас, когда она выспалась, ей вдруг захотелось оказаться на месте этой рыжей кошки – Руфины. И пусть это будет даже с сорокапятилетним Гришей.

Потом раздался звук захлопывающейся двери: ОНА ушла.

– Извини. – Григорий Александрович в домашних брюках и черной рубашке навыпуск показался в проеме двери. Он выглядел немного усталым и виновато улыбался. – Но ведь ты спала?

– Да, я спала. Сначала. А потом проснулась и захотела вернуться к Борисову на дачу. У вас своя жизнь, а у меня своя. Я не могу так.

– Как?

– Будто вы ничего не понимаете. Разве можно заниматься такими вещами в присутствии чужого человека?

– Но ведь мы были в другой комнате, к тому же ты спала… Я не понимаю твои претензии.

– Это ваше право. Но у меня свое мнение на этот счет.

– Она соскучилась и прибежала ко мне. Не мог же я отказать ей…

– Как у вас, у мужчин, все просто…

– Мы можем заняться делом.

– Каким еще делом? – Она почувствовала, как по спине ее пробежали мурашки. Она вспомнила мужскую руку, поглаживающую живот женщины…

– Составить план дальнейших действий.

– Отлично. Тогда пишите.

– Ты уже все решила?

– Да. Я раздумала идти в «Алиби». Я и так знаю практически всех клиентов Макса. Берите ручку и записывайте. Клиент номер один: Родион Исханов – директор кондитерской фабрики.

– Мы будем соблюдать хронологию?

– Нет, с этим ничего не получится. Я знаю, что он обратился к Максу недавно, причем с каким-то совершенно мелким вопросом. Речь шла о превышении полномочий его зама, фамилию которого я не знаю. Якобы он, этот зам, за спиной своего шефа, Исханова, продавал в соседний магазин и находящуюся неподалеку от фабрики пекарню сливочное масло, арахис и ваниль. А деньги, понятное дело, прикарманивал. Написали?

– Разумеется.

– Номер два: Снегин, инициалов не знаю. Директор химического комбината. Приходил его сын, Снегин-младший, просил Макса помочь изменить отцу меру пресечения и вернуть его до суда домой. Его отец обвиняется во взятке.

– Он взял или дал?

– Одну взял, другую дал. Нити ведут в администрацию. Им нужна была «галочка», это как-то связано с чисткой рядов… Понимаете, Снегин оказался крайним…

– Понятно: показательное выступление прокуратуры под грифом «Борьба с коррупцией».

– Совершенно верно. Я вижу, несколько часов, проведенных с этой рыжей, пошли вам на пользу…

– Не хами.

– Хорошо, не буду. Третий номер: Инга Сосновская. Стерва. Взяла из нашего Томилинского интерната двенадцатилетнюю девочку на воспитание. И, что самое удивительное, взяла совершенно спокойно, без проволочек, и это при том, что она: а) не замужем; б) у нее уже есть один внебрачный ребенок, мальчик шести лет; в) она живет в однокомнатной квартире; г) к тому же является безработной. Как, скажите, ей могли отдать девочку?

– Ты хочешь сказать, что она ее удочерила?

– Именно. Она наняла Макса, чтобы он помог ей избежать тюрьмы: как выяснилось, эта Инга Сосновская в течение трех месяцев избивала девочку, держала ее впроголодь, запирала на целый день в ванной комнате или вообще привязывала на балконе… Девочка сбежала от Сосновской и вернулась в интернат. Она была в ужасном состоянии: у нее к тому времени уже было двустороннее воспаление легких, многочисленные ушибы и ссадины, следы побоев и к тому же еще травмированные половые органы, включая прямую кишку… Ее явно насиловали.