Награда для Иуды - Троицкий Андрей

Алексеенко был доволен таким исходом дела. Он ранил бывшего начальника в самое сердце. Один раз его вызывали, сюда, в прокуратуру, потому что тягали всех бывших и нынешних сотрудников страховой фирмы. Но следователь, поговорив с Алексеенко полчаса, отпустил его домой. В круг подозреваемых он не попадал, поэтому жил спокойно, будто ничего и не случилось. Позднее Алексеенко, владевший мастерской по пошиву автомобильных чехлов, и его знакомый Пузырев изнасиловали и, чтобы скрыть следы преступления, убили Ольгу Антонову, студентку. Позже, избавляясь от свидетеля, Алексеенко застрелил своего приятеля Пузырева. Мальгин предпринял самостоятельное расследование, вышел на Алексеенко и во время разговора в подвале одного из гаражных боксов получил его признательные показания.

– Почему же ты раньше не пришел с результатами своего расследования? – усмехнулся Закиров, выслушав историю до конца.

– Я пришел.

– Что же это получается? – Закиров передвинул с места на место пепельницу. – Похищение и незаконное лишение свободы человека? Прибавим к этому истязания и побои. Сколько лет тебе определят заседатели за такие фокусы?

– Я не похищал и насильно не удерживал Алексеенко. Он сам зашел ко мне в гости, в гараж. Ну, и немного задержался, потому что ему там понравилось. Он все рассказал, снял с души камень.

– Здесь, в прокуратуре, он откажется от всего, что наговорил там в гараже. Не подпишет признательные показания даже под побоями. А у меня нет права задержать Алексеенко, потому что ему нечего предъявить. Да, в пошивочной мастерской «Олаф» произошло убийство некоего Пузырева, в прошлом дважды судимого за разбой. У меня нет доказательств, что к убийству причастен хозяин этой шарашки. Да и гибель Пузырева меня мало волнует. Понимаешь?

– Разумеется. Пузырь – это шваль, отброс уголовного мира, мелкая сошка. Жив он или мертв – этот вопрос интересует разве что его бывших собутыльников. И плевать на Пузыря. Вы ведете дело о взрыве на кладбище. Это громкое преступление, которое получило широкую огласку. О нем писали все газеты, болтало радио. Вас трясет начальство, на вас давят городские власти. Им нужен результат. А результата не видно. Но вот появляюсь я, и все становится на свои места. Теперь у вас есть Алексеенко.

– Скажи честно, – Закиров перешел на «ты». – Как тебе удалось его разговорить? Ты что, загонял иголки под ногти?

– Между нами говоря, мне совсем не хочется мотать срок за этот взрыв, за преступление, которого я не совершал. Поэтому я связал Алексеенко, взял в руки ножовку и пообещал отпилить ему ноги и руки. А он поверил, что я это сделаю. Разговор, разумеется, между нами?

– Конечно. Если бы у меня была правовая возможность действовать такими методами, раскрываемость преступлений поднялась до ста процентов. И все-таки, что станется, если Алексеенко даст задний ход и ничего не подпишет? Что будем делать тогда?

– Он все расскажет, и все подпишет. Теперь Алексеенко знает, чью дочь он изнасиловал, пытал и убил. Если вдруг в последний момент он передумает писать явку с повинной, имя убийцы дочери станет известно отцу Антоновой. Вы отпустите Алексеенко, но он не проживет на воле и суток. Он все это знает. Самое безопасное место для него – одиночка в «Матросской тишине».

– Ты серьезно?

– Разумеется. Алексеенко берет на себя организацию побега Барбера с зоны, взрыв на кладбище, убийство Пузыря. Все берет. Кроме одного эпизода, кроме убийства Антоновой. Он спит и видит тюремную шконку и толстые бетонные стены. Хочет, чтобы и после суда его определи в отдельную камеру в крытой тюрьме. И никаких контактов с заключенными. Мало ли, вдруг слухи о том, что именно он убил девушку, дойдут до ее отца. И тогда Антонов сведет с ним счеты через урок. Во время прогулки в тюремном дворе в печень Алексеенко воткнут заточенный черенок столовой ложки. Или чиркнут по горлу шлюмкой. А дальше долгая и мучительная смерть в тюремном лазарете.

– Что же выходит: все в говне, а ты весь в белом?

– Выходит так.

– А как быть с показаниями Елисеева старшего? Они подшиты к делу. Все концы он вешает на тебя одного. Он – главный свидетель обвинения. Ни о каком анонимном письме, об изменах жены в этих показаниях и слова нет.

– Пока не поздно, выбрасывайте эти бумаги в корзину. Елисеев оговорил меня. У нас сложные отношения. И меня он подозревает в связи со своей женой. Только Алексеенко Викторию не трогал. А у меня с ней было один раз, под Новый год, на заднем сидении представительской машины. Все это я готов это подтвердить на очной ставке с Елисеевым.