Мэри, или Танцы на лезвии - Крамер Марина

Марго, выслушав это, только головой покачала:

– Тебе и сразу там не было места. Это ж сродни психотерапии – для неуверенных в себе женщин, не слыхала? У нас очень модное направление. Типа помогает бороться с комплексами. А у тебя какие комплексы, откуда? Ты прекрасна и без фламенко, Мэри.

Мы рассмеялись. Не то чтобы я считала себя неотразимой, но Марго постоянно мне это внушала, и порой я даже начинала верить.

Единственное, что омрачало мне существование, было постоянное присутствие около нас с Марго Гоши – смеси охранника и соглядатая, приставленного ко мне Костей. Видимо, на случай «как бы чего не вышло». Гоша следовал за нами повсюду. Даже в туалет в супермаркете я не могла выйти в одиночестве – Гоша шел следом и с отсутствующим лицом поджидал меня за дверью. Как же меня это злило... Я устраивала истерики, доводя Гошу до белого каления, читая в его глазах желание убить меня, однако он прекрасно держал себя в руках. Марго сперва жалела несчастного мужика, вынужденного терпеть мои капризы, но потом, услышав однажды, как Гоша звонит Косте и отчитывается пошагово, где я была, что делала и что говорила, перестала.

– Почему ты позволяешь мужу так себя вести? – спросила она как-то, а я только рукой махнула:

– Он боится, что я уеду.

– Настолько, что паспорт отобрал?

– Настолько.

Подруга пожала плечами и замолчала. Я же почувствовала себя еще хуже – в моем положении было нечто унизительное, как ни крути. Однако присутствие Марго в моей жизни в этот период заставило меня примириться со всеми остальными неудобствами. Я встряхнулась рядом с ней, вернулся интерес к жизни. Когда она была рядом, я чувствовала себя намного лучше, мне хотелось выходить из дома, куда-то ехать, гулять, посещать места, в которые раньше меня не тянуло. Марго прекрасно знала Испанию, практически каждый день вытаскивала меня куда-то, сопровождая поездки и прогулки рассказами.

– Марго, тебе нужно писать путеводители, – смеялась я, но она отмахивалась:

– Без меня хватает желающих. Мне просто интересно, и я хочу, чтобы и тебе тоже стало...

Однако я оставалась равнодушна ко всем испанским красотам. Я все сильнее скучала по дому, по снегу, по нормальной зиме.

Марго улетела, и я почувствовала себя абсолютно брошенной...

От безделья и наличия огромного количества свободного времени я начала баловаться записками. Фиксировала какие-то эпизоды, случаи из Костиной жизни – без имен, конечно. Все написанное выкладывала в свой дневник в Интернете. У меня сразу образовалась довольно большая группа читателей, комментировавших каждый фрагмент. Я не обольщалась по поводу своего литературного мастерства – просто записывала, даже не высказывая своего отношения к тексту. И однажды получила письмо. В нем содержалось предложение опубликовать мои заметки в виде книги. Подпись – Сергей Задорожный. Я чуть со стула не упала, когда увидела, – Задорожный был очень известным журналистом, специализировавшимся на различного рода расследованиях. Мне польстило внимание такого человека, но я ответила решительным отказом. Во-первых, неизвестно, как отнесется к этому проекту Костя, во-вторых, я не считала себя писателем, в-третьих... А в-третьих, я просто боялась. Многие люди, о которых я написала, живы, да и мало ли – вдруг правоохранительные органы заинтересуются. Не могла же я выдать такой компромат на собственного мужа! Однако Сергей проявлял небывалую настойчивость, и в конце концов мне пришлось сменить почтовый ящик и закрыть Задорожному доступ в свой дневник. А потом...

Потом появился ОН. Случайно – набрел на мой Живой Журнал, оставил пару комментариев к стихотворениям – и понеслось... Ежедневные сеансы в аське, ночами напролет – если Костя «на гастролях», как я это называла, потом присоединились эсэмэски и звонки. Я жила возле ноутбука, открывала утром глаза – и обнаруживала эсэмэску: «С добрым утром, красавица». Умом понимала, что там, по ту сторону монитора, может оказаться кто угодно – от прыщавого подростка до озабоченного дедка, но хотелось верить в сказку. Как ни странно, но Алекс в этот период не беспокоил меня, как будто чувствовал – мне не до него.

Отношения с Костей угасали – я отказывалась рожать ребенка, понимая, какой опасности подвергну и его, и себя. Костя свирепел, но перебарывал себя. Его подозрительность в отношении меня все росла. Подозревая, что Гоша может проверить мой телефон, я удаляла все звонки и сообщения сразу же, вообще старалась не оставлять трубку ни на секунду. А однажды Герман – так звали моего знакомого – прилетел в Испанию по делам и предложил встретиться. Надо ли говорить, что я была на седьмом небе – все-таки новое лицо, а не Костины гориллы.

Выбраться в Барселону мне удалось с большим трудом. Пришлось убедить Костю в необходимости визита к врачу, к которому я несколько раз обращалась по поводу старой травмы. Он, разумеется, не был доволен, однако как раз в это время к нам в гости прилетел Артур, и потому Костя отпустил меня.

Мы договорились с Германом встретиться прямо на барселонском вокзале, у центрального входа. У него была моя фотография – а я почему-то отказалась принять его фото. Не знаю, чем это было вызвано, может, боязнью разочароваться...

Я вышла из поезда и направилась к центральному выходу. Утренняя Барселона прекрасна – солнце еще не так печет, на улицах еще не так галдят – да вообще город еще только просыпается, он чистый и свежий, как только что умытое лицо. Я зажмурилась, потянулась прямо на крыльце вокзала, не замечая никого вокруг, сдвинула солнечные очки со лба на нос и приготовилась ждать. Однако мое ожидание не затянулось – буквально через пару минут за спиной раздался мужской голос:

– Мария?

Я повернулась на каблуке босоножки и замерла – прямо передо мной стоял высокий темноволосый мужчина в светлом деловом костюме. Чуть неправильные черты лица, «топорные», как сказала бы Марго, но не отталкивающие. И глаза... зеленые, ясные и чуть-чуть дьявольские. Он был коротко стрижен, и на висках уже пробивалась едва приметная седина. Чуть склонив голову, мужчина повторил вопрос, и я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– А я Герман.

– Я... поняла, – выдавила я, чувствуя себя идиоткой.

– Ну что – вы, как я понимаю, местная жительница? Наверняка знаете Барсу лучше моего, – улыбнулся Герман. – Так что право выбора маршрута за вами.

Мне вдруг стало необыкновенно легко и свободно, как будто мы были знакомы много лет, а не полгода в Интернете. Я повела его в любимое кафе – там мы прощались с Марго, когда она улетала, там я всегда коротала время до поезда, приезжая в Барселону прогуляться.

Герман оказался ненавязчивым, умным и очень интересным. Рассказывал о своем бизнесе, о том, что дома, в России, у него остался сын – с женой они были в разводе, но Герман регулярно общался с мальчиком. Когда же он задал мне вопрос о том, чем занимаюсь я, мне вдруг стало не по себе. Действительно, чем? Живу, как растение – встала, поела, побродила... Кто я теперь? Уже не танцовщица, не тренер, никому не мать. Жена? Это лишь видимость – брак с Костей в последнее время стал номинальным. Мне даже казалось, что Костя может свободно привести в дом молоденькую любовницу, а я пройду мимо, даже не заметив. Я никогда не любила его, ухватилась в трудную минуту, как за спасательный круг. Нечестно... И вот за это теперь расплачиваюсь. Да, у меня есть все – но надо ли? Хочу ли я денег, нарядов, ярко-красный пошлый «Ягуар», на котором езжу? Нет. Я хочу таких простых вещей, как посиделки в кафе с Марго, возможность позвонить ей в любое время, приехать в Москву и оказаться в ее квартире, как возможность позвать ее к себе. Я хочу иметь рядом любимого мужчину, а не вечно недовольного чем-то армянского мачо, который на людях продолжает делать вид, что безумно любит меня, не дает шагу ступить, а наедине шипит и злобится за отсутствие детей. Какие дети? От кого? При всем этом Костя продолжал бешено ревновать меня к каждому встречному – а с этим в Бильбао не было проблем. Тамошние красавчики следили за мной взглядами – я была слишком не похожа на их женщин. Костя категорически запретил мне носить короткие юбки, обтягивающие майки, топы на бретельках, и я однажды всерьез попросила Артура привезти мне паранджу – чтобы была. Арик захохотал, оценив шутку, а Костя разозлился:

– Надо будет – на цепь посажу.

– Только попробуй! – зашипела я, с трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться ему в лицо ногтями.

Рассказывать об этом Герману я не стала, уклончиво объяснила, что замужем, детей нет – и все.

Мы провели прекрасный день, гуляя по улочкам Барселоны и разговаривая. Тем было много – я давно не была в России, мне хотелось узнать, как там и что. Герман оказался прекрасным рассказчиком, расписывал все в подробностях. А потом вдруг спросил о танцах. И меня понесло... Я говорила, не умолкая, больше двух часов. Мы сидели на лавке под огромным платаном, и Герман, чуть удивленно подняв бровь, слушал мои излияния. Я рассказала ему все о танго, о своей любви к этому танцу, о том, что, только танцуя, могла чувствовать себя живой и счастливой, а теперь меня словно нет. Оболочка, тело – а души нет.