Запасной выход - Малышева Анна

– Узнаешь? – шепнул Женя. – Можешь назвать, кто это?

О, это была наша старая любимая игра. Женя часто экзаменовал меня, ставя диск и заставляя определять исполнителя и название песни по первым тактам. И за эти два года я здорово научилась это делать, так что поймать меня было почти невозможно. Разве что, если я очень волновалась… Как сейчас. А я разволновалась так, будто от того, угадаю я правильно или ошибусь, зависит его возвращение ко мне.

– Кажется… Кажется, это песня Боуи «Человек, который продал мир»?

Женя наклонился и быстро коснулся горячими губами моей щеки. Наверное, так прощаются с теми, кто лежит в гробу. Мир снова начал терять четкие очертания, и я быстро вытерла глаза.

– Мне, наверное, ни с кем не будет так хорошо, как с тобой, – тихо сказал он. – Только ты ошиблась. Это вовсе не Боуи, а Кобейн. И эту его песню ты хорошо знаешь.

Ох, как мне захотелось его ударить! Неужели имело какое-то значение, ошиблась я или нет, тем более что начало обеих песен так похоже! Я сдержалась. Ответила, что сегодня, видимо, просто не мой день. Поправила на плече ремень сумки, повернулась и пошла к лестнице. Все время, пока я шла по коридору, чувствовала спиной его взгляд. А обернувшись, увидела, что дверь под номером 411 закрыта и никто на меня не смотрит.

* * *

В переулке на меня набросился ветер – погода резко переменилась за то время, пока я была в студии. Я поглубже надвинула капюшон и огляделась по сторонам. Ни души. Чтобы как-то выбраться отсюда, нужно идти на бульвар и ловить машину. А денег у меня осталось совсем немного.

При мысли о деньгах я наконец поняла, до чего устала. А когда вспомнила, что, прежде чем я получу гонорар за репортаж, нужно еще обработать материал, мне стало совсем плохо. Как я могу сейчас думать о каких-то презентациях, если у меня осталось одно желание – разбежаться получше и удариться в стену головой? Никогда в жизни я не думала о самоубийстве, и всех, кто говорил на эту тему, считала позерами, которые желают выглядеть поинтереснее… А вот теперь впервые задумалась об этом сама. А что здесь такого, в конце концов? Одним махом можно решить все свои проблемы. А решать их как-то по-другому просто нет сил. И желания тоже. Правда, есть еще один выход. Приехать домой, лечь на диван и ждать, когда все решится само собой. Но уже на второй день мне ужасно захочется есть и я увижу, что в холодильнике пусто. Денег у меня тоже не будет, потому что репортажа я не сдам. В то, что вернется Женя, я почти не верю. Ну и что дальше? Мне придется встать с дивана и опять-таки браться за дело. Идти на радио, падать в ноги начальству. А меня все равно прогонят. Придется искать, у кого можно перехватить денег в долг. (Это перед Новым-то годом?! Кто мне даст?!) Или, скажет, попросить помощи у мамы…

Я так и увидела ее расстроенное лицо, услышала ее голос. Она обязательно скажет, что рада такому концу. Что никогда не верила, что у нас с Женей получится семья. И что я уже не девочка и мне пора всерьез подумать о будущем. А потом поставит условие – чтобы я жила с ней, всерьез взялась за работу, на время забыла о парнях (как будто мне был нужен кто-то, кроме одного-единственного парня!). Ох, нет. Лучше я все сделаю сама!

Машина, которая все это время стояла у противоположного дома, неожиданно осветилась изнутри. Я даже вздрогнула – никак не предполагала, что там кто-то есть. Затем дверца приоткрылась и оттуда высунулся мужчина, сидевший за рулем:

– Девушка, вас, может, подвезти?

Я сразу узнала этот голос и махнула водителю рукой:

– Иван?!

– Точно, – он продолжал рассматривать меня. – А мы что, знакомы? Или ты…

– Я Надя! – Я подбежала к нему и протянула руку. Он ее пожал и пригласил меня в машину, открыв дверцу рядом с собой.

Наконец-то мне удалось его увидеть! Честно говоря, мне думалось, что Иван должен выглядеть как-то иначе. Я уже привыкла, что у многих знакомых Жени волосы ниже плеч, все пальцы в массивных кольцах, одежда – почти всегда кожаная. Иван был коротко подстрижен, одет в толстый серый свитер, черные джинсы и ничем не выделялся. Внешность у него была не слишком запоминающаяся, зато голос… Я подумала, что он, наверное, неплохо поет.

Он тоже с интересом разглядывал меня, так что мы были квиты. Закончив осмотр, мы невольно за-смеялись.

– Я тебя как-то по-другому представляла, – призналась я.

– Да и я тебя тоже, – заметил Иван. – Думал, ты такая роковая женщина, под стать своему приятелю…

Я сразу перестала улыбаться. Такое я уже слышала. Кстати, один из аргументов моей мамы был именно таков. – Женя, дескать, слишком смазливый, чтобы стать хорошим мужем. Немужественная у него внешность, и я ему совсем не подхожу. Что и говорить, на меня, в отличие от Жени, на улице оглядывались редко. Но и уродиной я себя никогда не считала.