Никогда не заговаривайте с неизвестными - Малышева Анна

Что бабка устроит — подумать страшно! Да она немедленно сдаст его милиции со всеми потрохами…

И все летит к черту — и его сказки про квартиру на «Каширской», и версия угона машины, все на свете…

«Как заткнуть ей рот? — мучительно соображал Иван. — Как же, заткнешь… Ладно, адрес, но она фамилию мою знает! Зачем ей проговорился — дурак! Хотя кто тогда мог знать, что я от этой бабки скрываться буду…»

Во всяком случае, тянуть с визитом к старухе не стоило. Надо было навестить ее прежде, чем она узнает о смерти внука. Наврать, припугнуть даже. Хотя запугивать старуху было противно. Иван вышел на бровку тротуара и поймал машину.

Повсюду были пробки, и до дома старухи он добрался только через час. Уж лучше бы на метро поехал! Иван разнервничался, ему казалось, что он опаздывает. Хотя куда опаздывать — старуха из дома не выходит. Ему пришла в голову мысль:

«А если она уже все знает? Если там милиция? Попадусь под горячую руку — вот радости будет…»

Но отступать было уже поздно — он стоял перед старухиной дверью и упорно нажимал кнопку звонка.

Никакого эффекта. Старуха никого не ждала, звонком он ее не предупредил — опять забыл!

Иван нажимал кнопку раз за разом и в конце концов забеспокоился — не случилось ли чего?! Выбежал на улицу, посмотрел на ее окна. На кухне был свет. Значит, дома. Да куда же ей деться? Разве что на «скорой» могли увезти… Но бабка перед отъездом обязательно проследила бы за тем, чтобы на кухне не горела лампочка, чтобы счетчик не крутился понапрасну. Бабка была страшно скупая.

Иван вернулся в подъезд, опять позвонил и наконец стал кричать в щелку между дверью и косяком:

— Это я, откройте! Откройте, это я — Ваня!

Кричать не очень-то хотелось. Незачем сообщать всем соседям, что пришел Ваня. Потом будут лишние свидетели. Он осмотрел замки и припомнил, что верхний можно с легкостью открыть, если, конечно, дверь просто захлопнута. Иван достал из кармана перочинный нож, вынул лезвие и осторожно отжал язычок замка. Ему повезло — на второй замок дверь не запирали.

— Это я! — на всякий случай сказал он, оказавшись в квартире.

Ему не ответили. Парень заглянул на кухню и, не обнаружив там хозяйки, прошел в комнату.

— Фу ты, черт… — только и вымолвил он, когда включил свет.

Старуха скорчилась на высокой постели, застланной льняным голубым покрывалом. Выглядела она ужасно, и сразу было видно, что она мертва.

У Ивана даже ноги подогнулись, и он прислонился к стене. Второй труп за два дня — это было уже слишком… Не хотелось осматривать тело, но он заставил себя подойти и прикоснуться к ней…

— «Крыша» у меня едет, что ли? — пробормотал он. — Это что такое?!

Ему казалось, что он действительно сходит-с ума, потому что на тощем бедре старухи он обнаружил то же самое, что было у Сергея — явный след инъекции. Язык жертвы выглядел так же, как и у ее внука. Словом, видна была та же самая рука, тот же самый метод. Иван быстро обшарил комнату. Он не знал, хранила ли у себя старуха что-то ценное, во всяком случае, никогда ничего ценного тут не видел. Ему было трудно определить — обокрали квартиру или нет. Везде был порядок — у нее всегда было чисто. И все вещи, как обычно, стояли по струночке.

Иван прочесал квартиру, метр за метром. Никаких следов убийцы, посторонних или подозрительных предметов он не обнаружил, а может, просто не распознал. Среди всего прочего, он пытался найти ту проклятую записку со своими координатами, которую оставил старухе. Но и записки не нашел. Тут ему стало очень нехорошо. Записку теперь надо было найти во что бы то ни стало. Ведь если он пропустил ее — она обязательно попадет в руки милиции. Старуха умерла насильственной смертью. Это любой эксперт скажет. Никакого самоубийства быть не могло! Мотивов никаких, и способ уж очень необычный… Эта бабка ни за что не лишила бы себя жизни, ни под каким предлогом… Если тут найдут записку с его координатами — немедленно к нему обратятся…

Между делом, пока он искал записку, мелькала предательская мысль: "А ведь неплохо, что она мертва. Теперь некому рассказать ментам, как я забрал у нее деньги, обманул ее, что Серега попал в катастрофу, в тот миг, когда он был уже мертв…

Никто никому об этом не расскажет, обо мне никто не узнает… Ну, видели меня тут соседи! Мать Серегина меня вообще никогда не видела, фамилии не знает. Бабка ей ничего не рассказывала, держалась, как скала… А жалко бабку. На самом деле жалко… Ничего была старуха — забавная, хотя и нудная немного…"

И тут, в самый разгар поисков, в дверь позвонили. Иван замер. Он в тот миг как раз был на кухне, тупо смотрел на полки настенного шкафчика, хотя никакой записки там явно не было. Услышав звонок, он разом поджался, как животное при первом признаке опасности. Его рука метнулась к выключателю, чтобы погасить свет, но он вовремя удержался — не стоило таким образом привлекать внимание. Насколько все было бы проще днем!

Света в окнах нет — может, и хозяйки нет… Он подкрался к двери, прислушался. Опять позвонили.

Отвратительный звук был у этого звонка — такой пронзительный, истеричный, просто сил нет слушать. «Сейчас уйдут, — понадеялся Иван. — Кто бы там мог быть?»

Но он просчитался. Вскоре он услышал еще один звонок. На этот раз звонили к соседям. Там быстро открыли дверь, и он услышал, как говорят две женщины. Одна спросила:

— Извините, я медсестра, с соседкой вашей все в порядке?

— Да вроде дома, — удивленно ответила ей другая женщина. — А что случилось?

— Не отпирает бабушка. Я ей укол пришла делать.

Иван прикусил губу. Как же он забыл, дурак!

Медсестра! К бабке в последнее время регулярно ходила медсестра, делала ей уколы — ей прописали глюкозу и еще что-то, для распухшей ноги, чтобы снимать отеки… Ведь бабка подробно ему рассказывала, какая внимательная к ней ходит медсестра, но он это мимо ушей пропустил. Касались его тогда какие-то там отеки! «Ну, эта дамочка ни за что не уйдет… — понял он. — Медсестра — лицо ответственное. А если бабка померла — это ее прямо касается. Но это ж надо — пришла укол делать! Ирония судьбы! Тут все уже сделано! Надо смываться!»

Разговор женщин продолжался. Медсестра удивленно говорила:

— Я когда шла, специально посмотрела — свет везде горит… И на кухне вроде кто-то был.

— Да она дома, дома, — соглашалась соседка. — Куда денется? Она же пятый год никуда не ходит. Просто она всем долго не открывает. Может, задремала? Звоните подольше, откроет.

— Да я уже пять минут звоню! — раздраженно ответила медсестра и снова нажала кнопку звонка. Когда настала тишина, она недовольно сказала:

— Да не померла ли она там?!

Соседка охнула, и Иван услышал, как она зовет кого-то, мужа, наверное:

— Леня! Леня! Иди сюда!

Иван не стал ждать продолжения. Он догадывался, как будут развиваться события, когда на сцену выйдет вооруженный стамеской Леня и примется копаться в замке… Он бесшумно пробежал в комнату, стараясь не глядеть на бабку, открыл балкон. Парень очень осторожничал, пытаясь не производить шума, но задвижка заржавела, балкон давно не открывался. Шум, наверное, услышали на площадке, потому что медсестра вдруг начала кричать через дверь:

— Таисья Егоровна! Таисья Егоровна! Откройте! К вам укол делать пришли!

И затем раздался прямо-таки звериный бас соседа Лени:

— Дайте мне…

Иван глянул через перила балкона. Второй этаж, хрущобка, чепуха! Высота смешная, метра три всего. Главное — не поскользнуться на сырой земле, а то будет перелом… «Хорошо, хоть медсестра на этот случай рядом!» — усмехнулся он про себя. Иван перешагнул через перила, присел на корточки, держась руками за железные прутья, сгруппировался и мягко спрыгнул. Приземлился он удачно, но времени прийти в себя уже не было — в квартире раздались громкие голоса…

…Он бежал через какие-то кусты, через большую темную лужайку, мимо маленького прудика, мимо высотного дома, освещенного универсама…

Остановился только на миг, на троллейбусной остановке, когда увидел открывшиеся перед ним двери троллейбуса. Прыгнул туда, проехал пару остановок до метро, спустился по эскалатору, и раза три, не меньше, пересаживался с линии на линию. Он лихорадочно менял направления, кружил по кольцу, пока не понял — все, надо тормозить, это настоящий психоз! Ведь никто за ним не гнался, никто бы его не смог догнать!

Он вернулся по кольцу на «Курскую», пересел на синюю ветку и поехал к себе в Измайлово. «А неприятно быть жертвой, черт побери, — подумал он. — Убивать легче… Но что за чертовщина?! Кому бабка-то наша помешала? Может, думали — у нее денежки припрятаны? Да кто же знал? Никто не знал — только я да Серега… Получается, если Серега мертв — то это я убил?! Блин, да ведь все так и скажут, когда меня найдут. „Ты пришил старушку, ты, по всем приметам ты, Ваня!“ А если, не дай боже, меня еще кто-то сможет опознать?.. Может, соседка приметила, когда я убегал по двору, а она-то вполне могла меня видеть раньше. Я же не скрывался — чего ради мне было скрываться?! Да кто же все это творит?!»