Чему не бывать, тому не бывать - Хольт Анне

— Будь осторожен, — услышал он слова женщины. — Я считаю, что тебе теперь надо быть очень осторожным, Рудольф!

Она вышла в холл так неожиданно, что Ингвар непроизвольно сделал шаг назад.

— Ой, — вскрикнул он и улыбнулся. — Вы меня ужасно напугали, Ингвар Стюбё.

Женщина вывела за собой мужчину, с которым разговаривала, осторожно закрыла дверь, пожала протянутую руку Ингвара и ответила улыбкой на его улыбку. Она была ниже, чем ему показалось вначале. На ней была облегающая черная юбка до колен, подчеркивающая осиную талию, и серая шелковая блузка с оборками у горла и на груди, и она была похожа на миниатюрное издание Маргарет Тэтчер. Крючковатый нос, острый подбородок, глаза, достойные железной леди — холодно-голубые и как будто настороже, хотя взгляд казался расслабленным и доброжелательным.

— Кари Мундаль, — тихо представилась она. — Очень приятно. Вернее, я должна, наверное, сказать «добро пожаловать». Несмотря на обстоятельства. Вы, может быть, знаете Рудольфа Фьорда?

Мужчина был в два раза выше ее и в два раза моложе. Он, судя по всему, гораздо хуже умел скрывать свои эмоции. Когда он пожимал руку Ингвара, его ладонь была влажной. Взгляд несколько секунд метался из стороны в сторону, пока он наконец не взял себя в руки и не улыбнулся. Одновременно с этим он кивнул, даже почти поклонился, как будто понимая, что его приветствие получилось не слишком удачным.

— Я могу вам чем-то помочь? — спросила Кари Мундаль. — Туалет? Вон там. — Она указала на дверь. — Когда вечер памяти закончится, — добавила она, — мы подадим закуски. Только бы их хватило! Мы, конечно, не ожидали, что придет столько людей. Но лучше меньше, чем ничего. Вибекке ведь... — Она торопливо провела рукой по волосам.

Кари Мундаль, жена хозяина дома, была общественной иконой хорошей старомодной домохозяйки: не работала, сидела дома с четырьмя дочерьми и тремя сыновьями и обожала мужа, который никогда не скрывал, что верная супруга является главной причиной его успеха на политической арене.

— Во всех домах должна быть Кари, — часто повторял он в интервью, не обращая внимания на горячие протесты молодых женщин. — Одна Кари дома стоит десяти Кари в офисе!

Кари Мундаль следила за домом и гладила рубашки больше сорока лет. Она охотно общалась с журналистами из еженедельников и субботних развлекательных программ и после того, как муж ушел из большой политики, стала национальным талисманом, простой, милой и ясно мыслящей маленькой бабушкой.

— Вы туалет искали? — еще раз спросила она, снова указывая в сторону.

— Да, — ответил Ингвар. — Обидно уходить во время речи вашего мужа...

— Ну, надо так надо, — прервала Кари Мундаль. — Пойдем, Рудольф?

Рудольф Фьорд еще раз неуклюже поклонился, ему явно было не по себе. Он последовал за Кари, дверь в гостиную открылась и бесшумно закрылась за ними.

Ингвар остался в одиночестве.

Голос в гостиной звучал теперь монотонно. Ингвар с любопытством подумал, начнет ли собрание петь. Тело Вибекке Хайнербак нескоро еще предоставят для похорон. Казалось бы, в нынешнем вечере памяти не было ничего странного, однако, придя сюда, он поймал себя на мысли: есть что-то пошлое в том, чтобы устраивать такой вечер здесь, в частном доме, как импровизированный, но на самом деле хорошо организованный спектакль.

Когда Ингвар заглянул в кухню, в которой ссорились до этого Рудольф Фьорд и Кари Мундаль, он окончательно утвердился в этой мысли. Кухня была огромная, спланированная словно бы в расчете на приемы, подобные сегодняшнему. На столе и на полках плотно стояли серебряные блюда с бутербродами и аппетитными закусками, зажатые мисками разноцветных салатов. У стены громоздилось несколько ящиков с минеральной водой. На подоконнике, который был полметра в ширину и не меньше двух метров в длину, хозяйка расположила множество бутылок белого и красного вина, некоторые из них были уже открыты.

Ингвар осторожно поднял пленку на одном из подносов, сунул в рот три кусочка курицы и вышел из кухни.

Он заметил комнату в конце холла. Пока он энергично жевал и пытался отыскать свое пальто в свалке верхней одежды, пиджаков, шляп и шарфов, его вдруг осенило, что фру Мундаль не спросила, кто он такой и зачем пришел. Она вряд ли могла знать его: Ингвар только один раз давал интервью одному из национальных телеканалов, а днем позже пообещал себе и своему начальству, что это никогда не повторится.