Мера отчаяния - Леон Донна

Увидев его грустные глаза, Брунетти задался вопросом: а имеет ли какое-нибудь значение правда о смерти? Убила ли жену Яковантуоно мафия, или же несчастному это всего лишь показалось — в любом случае он считал государство и его слуг беспомощными, неспособными защитить его от угрозы, исходящей от куда более могущественной силы.

Все эти мысли пронеслись в голове Брунетти, пока Яковантуоно поднимался ему навстречу по лестнице, но они были слишком смутными, и он не смог бы выразить их словами даже самому себе, отчего лишь кивнул в знак того, что узнал его, — маленького человека, казавшегося еще меньше из-за двух огромных полицейских, возвышавшихся над ним.

Продолжая подниматься по лестнице, Брунетти вспомнил миф об Орфее и Эвридике, о человеке, который потерял жену, обернувшись, чтобы убедиться в том, что она по-прежнему с ним. Он не послушался запрета богов и таким образом приговорил ее к вечному пребыванию в Аиде. Боги, правившие Италией, тоже приказали Яковантуоно кое-чего не замечать, а когда он ослушался, навсегда забрали у него жену.

К счастью, на верхней площадке лестницы его ждал Вьянелло, и Брунетти отвлекся от своих невеселых раздумий.

— Комиссар, — начал сержант, увидев шефа, — нам позвонила женщина из Тревизо. По ее словам, она живет в том же доме, что и супруги Яковантуоно.

Брунетти прошел мимо сержанта и кивнул ему, приглашая следовать за собой. Они двинулись по коридору в кабинет комиссара. Повесив пальто в шкаф, Брунетти спросил:

— И что она говорит?

— Что между ними не все было благополучно.

Вспомнив о своем собственном браке, Брунетти ответил:

— Такое случается со многими.

— Он ее бил.

— Откуда ей это известно? — спросил Брунетти — он тут же заинтересовался.

— Жена Яковантуоно часто приходила к ней поплакаться.

— Она обращалась в полицию?

— Кто «она»?

— Жена синьора Яковантуоно.

— Не знаю. Я беседовал с соседкой, — сказал Вьянелло и заглянул в листок бумаги, который держал в руке, — с синьорой Грасси, всего десять минут назад. Как раз повесил трубку, когда вы пришли. Она говорит, Яковантуоно славится на весь дом и на весь район.

— Чем?

— Все время конфликтует с соседями. Орет на их детей.

— А что там за история с его женой? — Брунетти сел за стол и, не глядя, придвинул к себе пачку бумаг и конвертов.

— Пока не знаю. Не было времени проверить информацию.

— Это не относится к нашей юрисдикции, — заметил Брунетти.

— Я в курсе. Но Пучетти говорит, что Яковантуоно вызвали сегодня к вице-квесторе, чтобы допросить его касательно ограбления банка.

— Да. Я его видел. — Брунетти взглянул на конверт, лежавший сверху, уставился на марку.

Он был так поглощен сведениями, сообщенными Вьянелло, что замечал перед собой лишь зеленый прямоугольник. Постепенно он стал различать рисунок: галльский солдат и умирающая жена у его ног, пронзенная мечом. Надпись по одному краю марки гласила: «Рим. Национальный римский музей», по другому краю: «Самоубийство Галатеи». Внизу стояло число — 750.

— Страховка? — предположил Брунетти.

— Я не знаю, комиссар. Она позвонила только что.

Брунетти встал.

— Пойду поговорю с ним, — произнес он и вышел из кабинета, направляясь к лестнице и держа путь в кабинет вице-квесторе Патты.

В приемной было пусто, по экрану компьютера синьорины Элеттры медленно летали разноцветные кольца. Брунетти постучал в дверь, Патта пригласил его войти.

Внутри глазам комиссара предстала знакомая картина: Патта сидел за столом, совершенно пустым и оттого еще более пугающим. Яковантуоно нервно ерзал на краешке стула напротив Патты, вцепившись руками в сиденье и опираясь на них.

Патта бесстрастно взглянул на Брунетти и спросил:

— Да? В чем дело?

— Я хотел бы задать синьору Яковантуоно несколько вопросов, — сообщил Брунетти.

— Думаю, вы только напрасно потеряете время, комиссар, — сказал Патта. После чего, повысив голос и взглянув на свидетеля, добавил: — Точно так же, как я потерял свое. Синьор Яковантуоно как будто забыл обо всем, что случилось в банке. — Патта наклонился вперед и стукнул кулаком по столу, несильно, но так, что кулак раскрылся и ладонь указала на Яковантуоно.

Повар никак не отреагировал, и Патта перевел взгляд на Брунетти:

— О чем вы хотите его спросить, комиссар? О том, видел ли он Стефано Джентиле в банке? О том, помнит ли он, как изначально описывал нам преступника? Или о том, как опознал Джентиле на фотографии? — Патта откинулся в кресле, оставив руки на весу и по-прежнему указывая всеми пальцами на Яковантуоно. — Нет, думаю, он ничего этого не помнит. Так что не тратьте лучше времени на расспросы.