Снежный король - Соболева Лариса

Феликс терпеливо слушал, затем со свойственной ему убежденностью сказал:

– Ты не права, Рита. Я пришел к тебе без задней мысли. Герман любит тебя, я полагал, что и ты его любишь, он очень переживает и раскаивается. Ты права, он слишком часто злоупотреблял твоими чувствами, играл на них. Но я надеюсь, что сейчас он кое-что понял, ведь заплатить за его бездумность пришлось дорогой ценой, кстати, не ему. Я хочу помирить вас. Ему нужна такая женщина, как ты, которая сможет обуздать его.

– Обуздать? – Рита скорчила гримасу обиды. – Обуздать – это насилие, а я полагала, что между двумя любящими людьми насилия быть не может.

– Мне очень сложно рассуждать на эту тему, Рита. Я любил только одну женщину, мать Германа и Светланы. Да мне и некогда было задумываться над сложностями человеческих отношений, я положил много сил на достижение своих целей. Во все тяжкие пустился позже, когда умерла жена, когда поставил дела на должный уровень. Я знаю, большинство людей меня ненавидит, а за что? Да, я сумел создать достойную жизнь себе и детям, сумел кое-чего добиться, что в этом плохого? Я затратил столько сил и здоровья... что и вспоминать нет желания. Но меня называют вором, негодяем, мафиози. А кто называет? Кучка лентяев. Что ж они не наворовали в свое время? Ума не хватило? Сообразительности? Или чего?

– Просто вы один из немногих, кто оказался в нужном месте в нужное время. Здесь не понадобилась особая сообразительность, а всего-то практичность, чтобы подобрать то, что плохо лежало.

Феликс тогда поднял черные брови вверх, словно видел Риту впервые. Не в ее характере рубить правду-матку, как раз Рита тем и нравилась ему, что отличалась тактом, мягкостью.

– Что вас так удивило? – спросила она, ибо пауза оказалась неприятной.

– Ты умная девушка, – разочарованно произнес он, чем немного ее насмешил. – Впрочем, теперь я понимаю, почему Герман так привязался к тебе. Но, поверь, Рита, ум не всегда бывает достоинством.

– Я не хотела вас обидеть, извините.

– Извиню, если увижу тебя на свадьбе с Германом.

– Нет, я не могу, – твердо сказала Рита.

– Хорошо. Тогда пойдем другим путем. Ты ведь фактически работаешь у меня. Работа не пыльная, высокооплачиваемая, другую такую в нашем городе ты вряд ли найдешь.

– К чему вы клоните? – насторожилась она.

– Ты прекрасно меня поняла, ты же не глупая.

– Ах, вот как! Значит, если я не соглашусь, вы найдете повод уволить меня? (Он улыбнулся.) Сурово. Да, это серьезная угроза. И поскольку я действительно вряд ли найду работу, особенно если вы об этом позаботитесь, мне остается принять приглашение, к сожалению.

– Спасибо, Рита, – он поднялся, чтобы уйти.

– Надеюсь, это единственная просьба такого рода?

– Надейся.

– Скажите, а вы не станете меня заставлять выйти замуж за Германа?

– Если этого захочет мой сын, я, Рита, найду способ тебя уговорить.

Он уже переступил порог, когда она не удержалась и бросила упрек:

– Феликс Георгиевич, вы распустили сына.

– Мне обидно такое слышать, но ты права. Меня можно понять, я люблю своих детей и хочу им счастья.

За счет несчастья других? – хотелось крикнуть ей, но не крикнула. Ее, честно сказать, напугал Феликс. Тогда она почувствовала его силу, способную смести все на своем пути, уничтожить и спокойно продолжать жить, удивляясь, почему его ненавидят. Больше всего она боялась встречи с Германом, да еще на протяжении трех свадебных дней. Боялась, что дрогнет, не устоит, опять все вернется на круги своя. И вернулось. Она снова с ним. Насколько его хватит? Годы бегут, а что потом? Ей уже хочется не бешеной любви, а простого бабьего счастья: мужа, детей, цветов в горшках на окне, готовить обеды... Так просто и так недостижимо. Андрей... Да нет, не надеется она на семейную идиллию с ним, просто это способ отстранить Германа, чтобы не донимал ее.

Стало совсем темно. Рита поднялась к Герману, тот строчил что-то за секретером. Вдруг Риту обдало холодной волной: окно было открыто настежь. Она судорожно задернула шторы:

– Пожалуйста, очень прошу, задергивай портьеры!

– Ты что?.. – оторвался он от писанины, изумленно подняв брови. – Душно же.

– Я прошу тебя, пусть будут окна закрыты. Есть кондиционеры.

– Ну, хорошо, пусть... Иди ко мне, ты дрожишь.

– Это чисто нервное.

Герман губами касался ее лица, шеи... Ее бросило в жар, тело становилось безвольным. Она знала, что через минуту вернутся и воля, и сила, убегут сомнения далеко-далеко, и появится уверенность, что так будет вечно. Вечно? Неправда. «Господи, что мне делать?» – подумала Рита. Молчание. Кругом одно молчание...