Дело трех императоров - Варгас Фред

- Ну и что теперь со мной будет?

- Купи себе поесть по дороге. Должен же ты питаться. А Клавдий опять работает? Ему удается сосредоточиться?

- Конечно, Лаура. Клавдий много работает.

- Ты лукавишь, Тиберий. Днем он спит, а ночью бегает за девушками. Мой милый Клавдий прожигает жизнь. Скажи, Тиберий, почему его нет с вами?

Она взмахнула рукой, словно отгоняя эти слова.

- Это из-за Ливии, - сказал Тиберий. - Ты еще не слышала о новом увлечении твоего милого Клавдия?

- В прошлый раз он упоминал только какую-то Пьеру.

- Да нет же. Пьера - это было три недели назад, это уже древняя история, покрытая пылью веков. А о прелестной Ливии тебе что-нибудь известно?

- Нет. Кажется, нет. Знаешь, их у него столько…

- Отлично, на этой неделе я тебе ее покажу. Если, конечно, Клавдий не успеет к ней охладеть.

- Нет, малыш, в этот раз я ненадолго. Завтра вечером уеду в Париж.

Тиберий вдруг остановился:

- Так скоро? Ты нас бросаешь?

- Да, - с улыбкой ответила Лаура. - Но через полтора месяца я вернусь.

- Лаура, ты понимаешь, что делаешь? С тех пор, как мы с Клавдием оказались в этой римской ссылке, мы каждый день, слышишь, каждый день плачем и зовем тебя! Перед обедом всплакнем, потом еще разок перед ужином. И как ты с нами поступаешь? Бросаешь на полтора месяца! Неужели ты думаешь, что всякие там Пьеры и Ливии могут нас утешить?

- Думаю, да, - ответила Лаура, все так же улыбаясь.

Нерон оценил эту улыбку.

- Нет-нет, лично я - просто ангел, - объявил Тиберий.

- Конечно, малыш. А теперь исчезни, я возьму такси.

- А нельзя нам с тобой? Выпить стаканчик в отеле?

- Не получится. Мне надо встретиться с кучей народу.

- Ладно. Когда вернешься к Анри, поцелуй его от меня и от Клавдия. Передай, что я раздобыл фотографию для его книги, которую он просил. Ну, отдать тебе сумку? Только приехала и уже бросаешь нас? Еще до полутора месяцев?

Лаура пожала плечами.

- Ну и ладно, - сказал он. - С головой уйду в занятия. А ты, Нерон?

- Утоплюсь в родной крови, - улыбнулся Нерон.

- Это он про императорскую семью, - пояснил Тиберий. - Про Юлиев-Клавдиев. Такая у него маниакальная идея. Тяжелейший случай. Отцеубийца Нерон был самым закоренелым преступником в семье. Он в Риме пожар устроил.

- Это не доказано, - возразил Нерон.

- Знаю, - сказала Лаура. - А перед тем, как покончить жизнь самоубийством, он произнес: «Какой артист погибает!» Или что-то в этом роде.

Тиберий подставил щеку, и Лаура его поцеловала. Нерон пожал ей руку.

Двое молодых людей стояли на тротуаре и смотрели ей вслед. Она шла, широко шагая, кутаясь в черный плащ, слегка съежившись, словно от холода. Обернулась и на прощание махнула им рукой. Нерон сощурился. Нерон был близорук: он оттягивал к вискам уголки своих зеленых глаз, «чтобы стало четче», а носить очки упорно не желал. Римский император не может позволить себе носить очки, говорил он. Особенно если у него зеленые глаза, которые так легко опошлить. Это выглядело бы непристойно и комично. Волосы у Нерона были подстрижены коротко, как у древних римлян, а на лоб спускались несколько аккуратных золотистых завитков, которые он по утрам смазывал жиром, чтобы не топорщились.

Тиберий легонько потряс его за плечо:

- Можешь больше не щуриться. Она завернула за угол. Ее уже не видно.

- Не умеешь ты описывать женщин, - вздохнул Нерон. - Мужчин, впрочем, тоже.

- Заткнись, - сказал Тиберий. - Пойдем выпьем кофе.

У Тиберия отлегло от сердца. Он ужасно боялся, что Лаура не понравится Нерону. Конечно, он принимал в расчет, что Нерон - натура увлекающаяся, но ведь заранее никогда не знаешь. Скажем, Нерон мог среагировать вяло. Мог вообще ничего не понять, мог заявить, что да, она красива, но уже немолода и у нее есть кое-какие недостатки, что все это далеко от совершенства, и тому подобное. Вот почему Тиберий и Клавдий так долго не решались показать ему Лауру. Но Нерон все-таки соображает, что на этом свете достойно внимания, а что нет.

- Нет, не умеешь ты описывать женщин, - повторил Нерон, размешивая ложечкой кофе.

- Выпей наконец этот кофе. Сколько можно мешать, ты меня раздражаешь.

- Конечно, ты-то привык. Ты ее знаешь с детства.

- С тринадцати лет. Но так и не привык.

- Какой она была раньше? Красивее, чем сейчас?

- На мой взгляд, раньше она была не такой красивой. Некоторые женские лица от усталости делаются привлекательнее.

- Она итальянка?

- Наполовину, отец у нее француз. Она родилась в Италии и провела тут всю свою молодость, как я понимаю, весьма бурную. Об этом времени она говорит крайне редко. У родителей не было ни гроша, она чуть не босиком бегала по римским улицам.