Кара Дон Жуана - Володарская Ольга

— В вещах ничего полезного следствию не нашлось? — осторожно спросила Каролина.

— Кроме таблеток — ничего. Паспорта — и то не было. Представляешь?

— М-м-м, — неопределенно промычала она — не говорить же, что паспорт был, да только сплыл. — А билеты, записная книжка, визитки какие? Ничего?

— Ни-че-го! В том числе кошелька. Деньги в заднем кармане джинсов были — не много, три сотни, да мелочь, но мы все возвращаем… — Он выложил на тумбочку несколько купюр и три пятака, затем достал бумагу и ручку. — Подпиши.

— Что это?

— Документ, подтверждающий, что ты получила вещи и деньги. Чтоб претензий потом не было!

— Да какие претензии, Димка!

— Положено, Каролина, — строго сказал он. — Прочитай, сверь, подпиши.

Она поставила на бумажке роспись, не глянув, что там написано. Отбросила ручку и, с тревогой посмотрев в лицо Самсонову, спросила:

— А тело когда отдадут?

— Да, в принципе, можно хоть сегодня… — Он глянул на часы. — Но уже поздно, так что лучше завтра с утра…

— Давай сегодня, а? — Каролина сложила руки в молитвенном жесте. — А то завтра суббота, вдруг в морге выходной…

— Нет там выходных…

— Все равно. — Лицо ее стало печальным, а глаза побелели — так всегда происходило, когда слезы подступали. — Что она там лежит? Пусть лучше тут, в родном доме…

— Думаешь, она почувствует разницу?

— Ну, пожалуйста, Димочка…

— Кто на ночь глядя покойников перевозит?

— Да какая ночь — вечер еще не наступил!

— Завтра, Каролина, — отрезал он. — С самого утра приедешь. А пока можешь дом подготовить, людей обзвонить…

— Ну ладно, как скажешь, — понуро кивнула Каро.

Димка сжал ей руку, попрощался и ушел.

Каролина осталась в доме одна.

Тишина стояла непривычная. Не было слышно криков, топота, музыки, смеха: криков Грини, топота его детей, музыки и смеха студенточек — все жильцы разъехались. Остались только Коростылевы-Адамсы, проживающие не в доме, а во времянке посредине сада. Супруги Коростылевы (прозванные за глаза семейкой Адамс за свой потусторонний вид) отбывают в родной Рыбинск завтра вечером, значит, послезавтра можно устраивать похороны…

При мысли о похоронах Каролине стало дурно. Когда-то давно (восемь лет назад скоропостижно скончалась мама) она уже прошла через это и знала, как это тяжело и хлопотно. Но тогда с ней была Дашка, они вдвоем справились, помогая друг другу, поддерживая, успокаивая, деля обязанности, а теперь она одна… Конечно, у нее есть друзья — ди-джей Кактус, музыкальный редактор Леночка и коллега-манекенщица Светланка, но отношения у них не такие близкие, чтобы взваливать на ребят свои заботы. Они могли попросить Каролину о чем угодно и в любое время (Кактуса она забирала из вытрезвителя, сидела с Леночкиной дочкой, среди ночи приезжала за Светланкой в клуб и везла ее в родное Лоо), а ей поступать так же бесцеремонно совесть не позволяла. Вот если бы ребята сами предложили помощь, тогда да, тогда она бы не отказалась, но они не предлагали, хотя знали о смерти ее сестры. То ли ждали, когда Каролина сама к ним обратится, то ли были уверены, что ей есть кому помочь…

А помочь было некому. Из родственников только престарелая двоюродная тетка и ее дети, с которыми сестры Ларины не поддерживали отношений. Есть еще соседи: с одной стороны Петровские, с другой Ашкаряны, но и у тех, и у других своих забот полно (как-никак разгар курортного сезона), так что рассчитывать можно только на их сочувствие и присутствие на поминках…

Придется справляться самой!

Каролина почувствовала, как у нее затряслись руки. Так всегда происходило, когда она сильно нервничала! В институте, помнится, она так дрожала на экзаменах, что со сдачей письменных была проблема — ручка то и дело выпадала из пальцев, марая листы, а почерк не мог разобрать ни один профессор… Потому она и начала курить — оказалось, единственное, что помогало справиться с дрожью, — это сигарета. Но от никотина у нее стали желтеть зубы, поэтому сразу после окончания института Каролина избавилась от дурной привычки при помощи чудо-пластыря и теперь не курила… Не курила сама и жильцам своим в комнатах чадить не давала — чтобы соблазна не было. Так что отыскать в доме хоть одну завалящую сигаретку, пусть даже сломанную, нет никакой надежды…

«У Адамсов, что ли, стрельнуть? — спросила у себя самой Каролина. — Они вроде оба курят… Что-то дешевое и дурно пахнущее, но сейчас мне и „Прима“ сгодится…»

Она выглянула на улицу, посмотрела по сторонам, но ни у времянки, ни в кухне, ни у душа Адамсов не было видно, еще с моря не пришли. Разочарованно выдохнув, Каролина вернулась в дом. Желание курить не пропало, более того, стало сильнее — при виде сваленных в прихожей Дашиных вещей у нее затряслись не только руки, но и поджилки… Все тело била нервная дрожь, а колени просто подгибались. При этом голова работала нормально, и Каролина сообразила, что вожделенные сигареты можно поискать в сестриной сумке — Даша была заядлой курильщицей.

Расстегнув «молнию» на чемодане, Каролина раскрыла его. Она ожидала наткнуться взглядом на беспорядочный ворох барахла, но, к ее удивлению, все вещи были аккуратно уложены, а некоторые обернуты в полиэтилен. Наконец в сумке Даши воцарился образцовый порядок — спасибо родной милиции, — и разбирать ее оказалось делом очень легким. Вот кофточки с футболками, вот брюки, вот косметика, вот белье… А вот и сигареты! Полупустая пачка «Вога» и всунутая в нее зажигалка. Взявшись непослушными пальцами за фильтр, Каролина вытащила сигарету, сунула в рот. Вытряхнула зажигалку (отличная серебристая вещица со значками «Мерседеса» на широких гранях), прикурила…

Как только ментоловый дымок попал в легкие, Каролина почувствовала облегчение. Она уже забыла это ощущение, когда тревога отступает, как морская волна в час отлива…

«Как же хорошо курить! — подумала Каролина удивленно. — Может, ну ее, эту зубовную желтизну! Сейчас стоматологи с ней легко справляются!»

Выпустив дым из носа, Каролина затянулась вновь и, зажав сигарету в углу рта, опустилась на пол рядом с чемоданом. Вещи Даши ее не интересовали; как бы ни были они хороши и дороги, она никогда их не наденет, и косметика ее будет выброшена на помойку, и туалетные принадлежности, и белье, а вот книги (кошмарные любовные романы!) можно оставить на память… Каролина потянулась к связке «макулатуры» и задела коленом пакет с расческами. Он упал набок, и все многочисленные «щетки» вывалились на пол. Их оказалось очень много — семь штук. Семь, обалдеть! Каролина, пользующаяся одним круглым «ершиком» для укладки, представить себе не могла, что у кого-то может оказаться целый арсенал всевозможных — зубчатых, ершистых, плоских, пузатых — расчесок. С детским любопытством она начала рассматривать каждую. Изучив ассортимент, сделала вот какой вывод — все эти щетки-массажки были необходимы Даше, чтобы привести в божеский вид изрядно поредевшие, беспрестанно лезущие волосы. Раньше у нее была грива, которая роскошно смотрелась без всяких ухищрений (ее и мыть-то можно было самым дешевым шампунем), но, судя по тому, сколько волос забилось между зубьями расчесок, от этой гривы остались только воспоминания…

Каролина взяла круглую щетку для укладки, повертела ее в руках, вцепилась в зубья, потянула на себя… Пачка темных, длинных, волнистых волос перекочевала Каролине в ладонь. При виде этих безжизненных кудрей ей стало невыносимо грустно, но она постаралась не расплакаться. Для этого пришлось достать из пачки еще одну сигарету, прикурить ее от первой, затянуться, проглотить дым и позволить ему раствориться в легких, даруя покой…

Ручка «щетки», толстая, длинная, с набалдашником в виде блестящего шара, ввинченная в «барабан» с зубчиками, держалась неплотно, вихляясь из стороны в сторону — наверное, Каролина, чистя расческу, слишком сильно потянула и нарушила резьбу. Каро попробовала прикрутить ее, но вместо этого раскрутила, и ручка отпала от «ершика», свалившись ей на колени. Девушка взяла ее в руки, собралась приладить на место, но тут заметила, что внутри (ручка оказалась полой) что-то есть… Плотный лист или кусок ламинированной бумаги, скрученный колбаской. Так в приключенческих фильмах попавшие на необитаемый остров люди скатывали послания перед тем, как засунуть их в бутылки…

Каролина, схватившись кончиками пальцев за высунувшийся бумажный край, потянула его на себя. Колбаска выскользнула из «тубуса», шмякнулась на предусмотрительно подставленную ладонь…

Плотный лист оказался фотографией стандартного размера. На ней были изображены три девушки, сидящие за пластиковым столиком где-то на природе — позади них виднелись вершины гор. Две в фас, одна в профиль. Две брюнетки, одна блондинка. И все, как на подбор, красавицы. Двух девушек Каролина узнала, третью нет. Самая яркая брюнетка, иссиня-черная, смуглая, очень походила на жену Андрея Кару, другая, посветлее, с розовым лицом и синими глазами, Даша, а последняя, соломенно-желтая, длинноволосая была ей не знакома. Даша с Карой смотрели в объектив и улыбались, а другая девушка, наверное, не подозревающая, что их снимают, отвернулась, устремив свой взгляд на двух мужчин, стоящих неподалеку. Их плохо было видно — фото оказалось не очень качественным, — но все же Каролина смогла заметить, что один лысый, худой, а второй упитанный, с густыми волнистыми волосами и аккуратной эспаньолкой. Неясно было, с девушками эти двое пришли или они просто случайно попали в кадр, но одно очевидно — Кара с Дашей прекрасно друг друга знали, так как, фотографируясь, держались за руки…