Любовница не по карману - Данилова Анна

Испуганный и заинтригованный, я приехал и буквально влетел в квартиру. Вернее, отец поджидал меня возле двери, и стоило мне выйти из лифта, как дверь открылась, и отец буквально втянул меня в дом.

– Па, что случилось?

– Я убил вора. Он мертв. Лежит в спальне.

Отец был совсем белый. Щеки белые, нос белый. И только глаза у него горели. Горели и слезились.

Я сразу понял, что это Федор, увидев куртку. Это была его рабочая куртка, и еще шапка, в ней были проделаны прорези для глаз, зеленая, с белым орнаментом, лыжная. Я очень хорошо знал эту шапку, связанную Федору его бабушкой Маргаритой Аркадьевной. Федор не раз одалживал мне ее, когда мы с ним ходили на лыжах. Правда, сейчас эта шапка была наполовину пропитана кровью… Отец угодил ему в висок…

Один Бог знает, что меня удержало – я не сказал отцу, кого он убил. Мысли мои метались как сумасшедшие, пока я смотрел на расплывшееся на ковре темное пятно крови, вытекшей из пробитой головы моего лучшего друга. Я уже видел отца, которого допрашивает следователь – курит непрерывно и допрашивает. Четко видел эту картинку. У моего отца в этой воображаемой картинке-эпизоде был очень виноватый, убитый вид. Следователь спрашивает его: вы знали, кто этот человек? Вы знали, что его зовут Федор Белов?

И мой отец крутил головой и говорил: нет, я ничего не знал, не знал… «А вы знали, что он является любовником вашей жены?» Отец смотрит на следователя, и лицо его еще больше вытягивается и становится из белого зеленым. Какой еще любовник? О чем вы?!

И еще мне подумалось тогда, что так не бывает. Что человек, которого я так и не остановил в его отношениях с Зоей, выпал из этой жизни, как ненужный элемент. Как лишний персонаж. Словно по заказу. Мысль эта была преступна и отвратительна, она отвечала самому циничному высказыванию, известному человечеству: нет человека – нет проблемы.

Рыдания застряли в моем горле, я задыхался от переполнявших меня чувств по отношению сразу к двум любимым мною людям – к Федору и к отцу. Федор был уже мертв, и никто никогда не увидит его темных глаз, розовых щек и ослепительной улыбки. Да и волосы его, выбивавшиеся из-под надвинутой на глаза шапки, тоже никого больше не приведут в восторг. Отец же будет всю жизнь изнемогать от чувства вины перед тем, кого он лишил жизни. Боже, подумал я, какое же счастье (если это слово вообще уместно здесь), что отец не понял, кого он убил! Для него этот парень в потертой куртке и зеленой лыжной шапке с прорезями – простой вор. Даже опасный, поскольку он был вооружен. Пистолет Федора (он оказался игрушечным и не мог бы послужить оправданием действий отца, застрелившего вора) валялся рядом с телом на ковре.

Мне следовало принять решение, на какое не был способен мой отец. Я видел: он растерялся и готов немедленно позвонить в полицию и признаться в содеянном. Мне же предстояло: первое – не дать отцу понять, что он убил именно Федора, второе – не допустить, чтобы отец признался, и третье – сделать все возможное и невозможное, чтобы об этом убийстве не узнала Зоя.

– Значит, так, – сказал я твердым голосом, беря отца за руку и больно сжимая ее. – Слушай меня внимательно! Мы избавимся от этого парня. – Я кивнул в сторону трупа. – Ты не должен оказаться за решеткой только потому, что защищался. Мы ничего не знаем – кто этот человек и все такое прочее… Но я знаю, что если есть шанс скрыть все, то надо это сделать. Мы спрячем тело, я помогу тебе. Уверен: звук выстрела слышали соседи, среди них есть такие типы, они непременно доложат в полицию… Поэтому для начала надо спрятать труп под кровать, свернуть рулоном ковер и спрятать его на балкон, к примеру. Конечно, мы рискуем, ведь звук выстрела вылетел из нашей квартиры. Но не забывай, что ты профессор, ученый, на тебя меньше всего подумают. Рядом с нами живет семья, у них дети-подростки, мальчики, мягко говоря, не очень-то спокойные, сколько раз они стреляли петардами, пугали соседей, помнишь? Возможно, кто-то предположит, что выстрел раздался именно в их квартире. Посуди сам. Нас здесь трое: ты, я и Зоя. Если мы все живы, кому же в голову придет, что застрелили кого-то именно в нашей квартире? Но даже если предположить, что полиция отреагирует на звонок соседей и пойдет по квартирам, позвонят в нашу дверь… Мы откроем и скажем, что оба были на работе…

– Нет-нет, – встрепенулся отец, – я-то не был! У меня алиби нет.

– Хорошо. Ты подтвердишь, что тоже слышал выстрел. Но подумал, что стреляли по телевизору. Ты в это время находился на кухне и делал ингаляцию, то есть твоя голова была накрыта легким одеялом. Поэтому иди на кухню, доставай с полки ингалятор, наливай туда кипяток, капай эвкалипт и дыши, накинув на голову одеяло… Уверен, на тебя никто не подумает. У меня есть алиби – меня видел весь наш курс. А Зоя вообще в больнице.