Магия венецианского стекла - Солнцева Наталья

– Мне нужно собрать все данные о семье Коржавиных, чтобы составить полную картину.

– Ну, тогда вам надо поговорить с Зоей или с бабушкой.

– Старушка глуха, а младшая сестренка Эльзы встретила меня агрессивно. Не стоит ее травмировать. Лучше я побеседую со взрослыми, которые знают Коржавиных. Вы отказываетесь мне помочь?

– Нет… Просто я в последнее время почти не общалась с Эльзой. Коржавины живут обособленно, замкнуто, – не дружат с соседями, ни с кем не обсуждают свои проблемы. Это правильно, наверное.

– Не мешало бы повидаться с самой Эльзой, а не пользоваться слухами и домыслами, – со вздохом сказал Матвей. – Где я могу ее найти? Одни говорят, она в Турцию подалась, танцевать стриптиз, другие… впрочем, вы знаете языки провинциальных сплетниц: чего только не нагородят!

Ирина сделала отрицательный жест.

– Ерунда. Наши кумушки придумали, будто Эльзы нет в живых… якобы, баронесса ее убила. По поводу трупа мнения разделились. По одной версии, он закопан в подвале дома; по второй, – немка расчленила тело и скормила черным собакам. Есть еще и третья, и четвертая – про гарем, и про то, что Эльзу в рабство продали или в бордель. Глупости какие!

– Красивая женщина вызывает интерес, о ней судачат, ей перемывают косточки. Но ведь дыма без огня не бывает.

– Это все потому, что Коржавины такие скрытные, – кивнула Ирина. – Никого не поставили в известность, куда делась Эльза.

– Значит, есть причина, по которой они молчат?

– А разве люди обязаны объявлять о своих поступках? Есть же какие-то личные тайны! Вы не допускаете, что Эльза решила сделать пластическую операцию, например? Или уехала с любовником в другой город, другую страну? Или усыновила ребенка и хочет, чтобы он считал ее своей родной матерью? Как вы думаете, в нашем поселке возможно уберечь малыша от доброхотов, которые бы жаждали раскрыть ему глаза? Я вам назову еще десяток поводов уехать, не попрощавшись и не оставив адреса. Кажется, это не запрещено законом?

– Вы меня озадачили… – признался Матвей.

Все перечисленное просто не приходило ему в голову. Вот, как предвзятое мнение влияет на ход мыслей.

– Вы слышали о пожаре в доме баронессы? – помолчав, спросил он.

– Конечно. О нем болтают на каждом углу. Эльза тут ни при чем, если вы это имеете в виду. Последний раз я видела ее в середине лета, здесь, в аптеке. Она покупала лекарства. С тех пор о ней ни слуху, ни духу.

– Какие лекарства приобрела ваша подруга?

– Антидепрессанты. По рецепту врача, как положено.

Карелин вышел из аптеки ни с чем. Пожалуй, еще одна ниточка оборвалась…

Борисов предпринимал разные способы для поисков блудной дочери, но ни один не дал ожидаемого результата.

– Заколдованная, что ли, эта барышня? – возмущался он. – Куда она подалась?

Когда не знаешь, что делать, делай хоть что-нибудь! Этот девиз не раз себя оправдывал. Николай Семенович прикинул, какие еще шаги не предприняты, и вспомнил разговор с матерью погибшей Марины Степновой. Пора познакомиться с отчимом.

Корысть – была и остается самым распространенным мотивом, толкающим людей на преступление. Как-никак, наследниками квартиры убитой являются ее родители, в данном случае мать. Она, конечно, не подняла бы руку на родную дочь. Но для Осокина Марина всего лишь падчерица. Вдруг, у него бизнес «горит», долги висят, кредиторы одолевают? На что не решаются люди ради денег?! Презренный металл тысячелетиями не теряет своей привлекательности.

Вычислив убийцу Марины, Борисов автоматически оправдал бы Астру. Хотя ее пока никто не обвиняет. А если бы, наоборот, нашел подтверждение ее вины?

– Только не это! – пробормотал он, подъезжая к офису Осокина.

Небольшая мебельная фирма «Стиль» принимала заказы на шкафы-купе, двухъярусные кровати и детские уголки. Борисов вошел в аккуратный зальчик, выложенный светлой плиткой, спросил у приемщицы:

– Могу я поговорить с господином Осокиным?

– Герасим Петрович у себя.

Кабинет Осокина выглядел непримечательно: безликая офисная мебель, мягкие кресла, жалюзи на окнах. Гость уселся в кресло, хозяин расположился за столом и слился с обстановкой, – его заурядная внешность ничем не выделялась на фоне такого же заурядного интерьера. «Тамара Степнова не блистает красотой и молодостью, но ее супруг тоже не плейбой, – отметил Николай Семенович. – Обыкновенный среднестатистический мужчина».

– Я хочу поговорить о Марине, вашей падчерице, – сказал он.

– О покойных либо хорошо, либо ничего. Вы из милиции?

– Из аналитического отдела, – уклончиво ответил Борисов. – Необходимо прояснить кое-какие подробности.

Осокин не стал уточнять, кто перед ним, не спросил фамилию, не потребовал показать удостоверение, хотя Борисов заготовил липовую «корочку», как раз на подобный случай.

– Что вас интересует? Целесообразнее было бы поговорить с моей женой, Тамарой. Видите ли, мы с Мариной… не сошлись характерами. Между нами не установились родственные доверительные отношения. Теперь уже это не играет роли, к сожалению.

– Кто убил Марину, по-вашему?

– Помилуйте, – воздел руки к потолку Осокин. – Откуда мне знать? Вы же ведете следствие! Вероятно, в квартиру проник грабитель, увидел хозяйку и решил не оставлять в живых свидетеля. Марина была ужасающе беззаботна: постоянно забывала выключить то утюг, то газ, то форточку открытой оставляла, то балконную дверь… У нас на этой почве возникали… мелкие стычки. Честно говоря, я вздохнул с облегчением, когда Тамара согласилась на размен и разъезд. Взрослые дети должны жить отдельно.

– Вы были женаты до того, как заключили брак со Степновой?

– О-о, какое казенное выражение: заключили брак! Я встретил женщину, полюбил и предложил ей руку и сердце. Тамара, – моя первая жена. Скажете, поздно надумал создать семью? Это уж как судьба распорядилась. Вон, желторотики женятся, а что толку? Через год-два, – развод.

Борисов внутренне согласился с отчимом Марины – он тоже был противником ранних браков.

– После разъезда вы не встречались всей семьей? Праздники, дни рождения…

– Нет, – без тени смущения заявил Осокин. – Зачем? Марина постоянно дерзила, Тамара нервничала, настроение у всех портилось. Нам хватило тех совместных застолий, которые мы сдуру устраивали в старой квартире.

– Кстати, не сочтите за нескромность, почему вы решили жить у жены?

– Намекаете на мою жилплощадь? – усмехнулся Герасим Петрович. – Тамара сама настояла, чтобы я переехал к ней. Не хотела быть обузой, как она выразилась. Деньги, в основном, зарабатываю я; ее зарплата врача – копейки. «Квартира – мое приданое!» – так она заявила. Я не возражал. Если она согласится, мы в любой момент можем перебраться ко мне. Тамара и фамилию мою отказалась брать, оставила свою. Гордая! – не то с сожалением, не то с осуждением сказал он.

Борисов подбросил в топку угля:

– Теперь квартира Марины освободилась.

– Вы на что намекаете? – взвился Герасим Петрович. Его лицо перекосилось, глаза засверкали. – Деньги и квадратные метры ничего не значат ни в этой жизни, ни в той! У вас уже седина пробивается, а вы до сих пор ничего не поняли? Ваши дела обстоят скверно, милейший. Своими грязными, ничтожными подозрениями вы оскорбляете меня и мою жену. Вы решили, что поводом для убийства послужила квартира, на которую мы претендуем? Боюсь, нам с вами не о чем больше разговаривать.

Он не на шутку рассвирепел. Борисову ничего не оставалось, как удалиться. Осокин бросил ему вслед несколько ругательств. Приемщица испуганно пискнула.

– Вот, разошелся! – пробормотал Николай Семенович, закрывая за собой дверь офиса. – А с виду тихоня.

Он сел в машину, включил музыку. Плавные лирические мелодии успокаивали его, способствовали свободному течению мыслей.

По сути дела, Осокин прав. Ему вовсе ни к чему убивать падчерицу. Они не ладили, но избежали конфликтов мирным способом, – разъехались. Его мебельный бизнес не поражает размахом, имущественные запросы довольно скромны. Фирма «Стиль» вряд ли берет большие кредиты, – грандиозных проектов Герасим Петрович не осуществляет и, похоже, не планирует. Его вполне устраивает то, что есть.

Если предположить, что Марина его шантажировала, то на какой предмет? Бояться Осокину нечего: он маленький человек, – не политик, не общественный деятель, не чиновник. От жены материально не зависит, сценами ревности и разводом его не испугаешь.

Даже если у Тамары Степновой и Осокина нет алиби на момент убийства, – это еще ни о чем не говорит. Тысячи людей проводят время в уединении: спят, читают, смотрят телевизор, ходят по магазинам, прогуливаются, – и некому этого подтвердить. Сей факт не делает их преступниками.

Скорее всего, убийца Марины не собирался лишать ее жизни, потому что схватил первое попавшееся под руку орудие, – подсвечник. Чего же он добивался, в таком случае? Зачем потом, уже мертвую, поволок ее в ванную, топить? При вскрытии тела воды в легких не обнаружили, как сообщил Борисову знакомый эксперт. Это придавало убийству необычный оттенок. Любой взрослый человек в состоянии удостовериться, что жертва мертва. Тащить труп в ванную не имеет смысла!