Убей свою любовь - Крамер Марина

Засвистел чайник, я встрепенулась и потянулась за заварником, налила себе и мужу, бросила в его чашку лимон и пару ложек сахара. Достала молоко из холодильника, плеснула в свою чашку, добавила мед – такой напиток помогал мне уснуть, но сегодня даже это вряд ли подействует. Я чувствовала напряжение в мышцах, как будто долго бегала с грузом на ногах и теперь никак не могу избавиться от этой тяжести. В голове шумело, начиналась мигрень, которая теперь, после ранения, стала посещать меня довольно часто. Только этого не хватало... Нам еще о многом нужно поговорить с Сашей, я не могу позволить себе раскиснуть от головной боли.

Когда муж снова спустился в кухню, в руках у него был Семкин мобильник. Саша сел, отхлебнул чаю и принялся колдовать с телефоном. Я не понимала в его манипуляциях ровным счетом ничего, но наблюдала с интересом. Через какое-то время муж отложил выключенный телефон и устало проговорил:

– Так и есть. Слушали его, потому и в курсе были всех ваших разговоров. Где твой телефон?

Я полезла в карман домашних брюк и протянула свой мобильный. Сашка проделал те же манипуляции и посмотрел на меня как-то странно:

– Аля, а ты в последнее время никаких помех в разговорах не замечала?

Я только плечами пожала:

– Да вроде нет... все как обычно, только корпус стал почему-то сильно нагреваться да еще иногда шумы и треск, но ты ведь знаешь, какая у нас связь, особенно тут, за городом.

– Н-да, папины детки, кто-то вас крепко «под колпак» посадил, – задумчиво протянул муж. – И как бы теперь быстро выяснить, кто именно...

Я молчала. То, что оба телефона прослушивались, стало очевидно еще утром, в тот момент, когда Семен летел из окна с простреленной головой. Кроме нас двоих, никто не знал о встрече. Как и о предмете предстоявшего разговора. Только из телефонного разговора накануне можно было извлечь информацию. Удивило и то, что муж никак не коснулся темы об ориентации Семена, просто принял к сведению – и все, не обсуждая, не осуждая и вообще никак не показывая своего отношения. Может, он прав в своем нежелании влезать в чужую интимную жизнь? Какая теперь разница, с кем спал мой брат, если его самого в живых уже нет.

– Иди спать, Аленька, – мягко сказал муж, дотянувшись рукой до моей руки и сжав ее. – Ты бледная совсем, глаза ввалились. Голова болит?

– Очень, – еле выдавила я, и Сашка мгновенно отреагировал, вскочил и бережно подхватил на руки:

– Идем, я тебя уложу.

Я уцепилась за его шею и прижалась носом к ключице. Сейчас уложит меня, помассирует с маслом две точки за ушами, и боль отступит. Он когда-то изучал техники точечного массажа, мотивируя интерес, как всегда, какими-то военными хитростями ниндзя, умевших ударом в болевую точку убивать мгновенно – либо так, что человек умирал только спустя время. Я как-то спросила, пробовал ли он когда-то сам такой способ, но Сашка только покачал головой:

– Аленька, это сложное искусство, которому обучались годами и которое нельзя постичь походя, из праздного любопытства, не говоря уже о том, чтобы применить когда-то без нужды и практики.

Не знаю, как насчет убийства, но лечебную технику он освоил в полном объеме и часто практиковал на мне, спасая от мигреней, которые не снимались порой даже таблетками.

Сквозь пелену неглубокого сна я слышала рядом ровное дыхание мужа, и оно давало ощущение надежности и полной защищенности. Вот он лежит рядом со мной – значит, я в безопасности, со мной ничего плохого не случится.

На похоронах брата я не была – как, собственно, и вообще никто. Их просто не было, похорон. Папа распорядился кремировать тело Семена и вдвоем с телохранителем Борисом увез урну на кладбище и захоронил в той же оградке, где лежал Слава. Больше ничего – ни слов, ни речей, ни даже простых поминок дома. Вечером все шло как обычно – ужин втроем, и ни единого упоминания о Семене, как будто его и вовсе не было. Да, мой папа всегда был человеком слова – приняв решение, отрезал навсегда. Но даже Акела, которому я все рассказала о причинах ссоры отца и брата, считал, что папа поступил слишком круто.

В доме стало как-то совсем тихо. И Галя, и я, и даже отец ходили хмурые и подавленные, почти не общались и собирались только за ужином. Акела не комментировал, но вечером, лежа в постели, часто обнимал меня за плечи и тихо спрашивал:

– Тебе тяжело, малышка?

– Да, – честно признавалась я, прижимаясь к мужу всем телом. – Так тяжело, как прежде никогда не было. Как будто сверху могильная плита лежит и давит, давит... а я бьюсь под ней и не могу, нет сил...

Он гладил меня по голове, по плечам, поднимал на руки и носил по комнате, как маленькую. Мне не становилось легче, наоборот – чувство опасности, нависшее над семьей, все сильнее сжимало меня в тиски, так, что казалось – еще чуть-чуть, и я задохнусь. Я просыпалась и кашляла, словно действительно нечем было дышать. Это состояние охватывало меня все плотнее, даже Новый год – свой любимый праздник – я провела в своей комнате, укрывшись с головой одеялом, и ни отец, ни муж так и не смогли уговорить меня спуститься вниз.

И, как апофеоз, явился мой Зорро, как про себя я окрестила того человека в маске. Его звонок застал меня в постели, лежащей по привычке уже с головой под одеялом.

– Саша, у меня есть просьба.

Больше всего на свете мне хотелось заорать и послать его куда подальше, и я уже набрала воздуха в легкие, но в последний момент, когда рот уже открылся, в голове вспышкой мелькнула картинка: горящая машина и в ней – Сашка. Я поперхнулась воздухом и закашлялась, давя в себе крик.

– Что с тобой? – недовольно спросил собеседник, и я выдавила:

– Простыла...

– Ничего, дорогая, поправишься.

– Что тебе нужно?

– Ты.

– Это не ответ.

– Ответ, – с нажимом произнес он. – Мне нужна ты. И я тебя получу, даже если для этого придется вырезать всю твою семью. Как твоего брата, – раздался гортанный смешок, и вот в этот момент я почему-то утратила чувство опасности.

Именно после слов о Семене мне все стало ясно. Этот человек убил не только его, но и Славу тоже. Именно в семье Бесо нужно искать корни всех бед. Пусть сам Бесо не причастен – но кто-то из его родни. Этот человек был родственником Бесо, я могла прозакладывать голову.

– Пошел ты! – выпалила я. – И больше никогда не смей меня беспокоить – меня или кого-то из моей семьи, иначе – клянусь – я найду тебя и убью. А как я умею это делать, ты видел.

– Ты сделала выбор, Саша, – сказал он почти ласково. – Теперь обижаться не на кого. Угадай, кого я сейчас вижу? Не можешь?

Я швырнула телефон на пол, вскочила и растоптала его, сильно поранив босую ступню острым осколком пластикового корпуса. Вид собственной крови только раззадорил меня и ввел в какой-то странный и ужасный раж. Я вдруг расхохоталась, как сумасшедшая жена графа Рочестера из «Джен Эйр», скинула пижаму и понеслась в гардеробную, оставляя за собой кровавые следы на белом ковровом покрытии. Наскоро забинтовав ногу, выхватила с полки кожаные брюки, свитер и кожаную косуху, нашарила среди обувных коробок ту, в которой хранились мои старые, видавшие виды берцы, и принялась лихорадочно одеваться.

Отец и Акела были в банке, позволить себе долгие праздники они не могли, и это мне только на руку – я хотя бы знала, где искать. Пробежав в кабинет отца, я открыла оружейный сейф, привинченный к полу, и вынула свой пистолет, прихватив две обоймы, рассовала все это добро по карманам и спустилась вниз, сняла с маленькой дощечки ключи от мотоцикла. Не соображая, что делаю и что собираюсь сделать дальше, я вылетела из дома и метнулась к гаражу.

«Харлей» стоял на прежнем месте, зажатый с двух сторон машинами, и я с большим трудом выволокла его на улицу, надела шлем и завела двигатель. Охранник на воротах был настолько удивлен и шокирован, что, видимо, по инерции нажал кнопку пульта, и ворота поехали в сторону, выпуская меня на улицу. Мотоцикл взревел, и я с удивлением отметила, что подняла его на заднее колесо. Снег летел во все стороны, а я думала не о том, что могу разбиться на скользкой и плохо укатанной трассе, а о том, что могу просто не успеть. Только теперь я отдала себе отчет в том, куда и зачем еду. Я неслась в город, чтобы спасти человека, без которого жизнь не представляла ни смысла, ни ценности.

Я опоздала на какие-то секунды... Как раз в тот момент, когда я со всей дури влетела на парковку, в дальнем ее углу показался бегущий к своему джипу Акела. Я не успела ни крикнуть, ни затормозить – раздался оглушительный взрыв, и машина заполыхала точно так, как было в моем минутном видении во время разговора с Зорро. Волной меня сшибло с мотоцикла и перекинуло через крышу припаркованного рядом автомобиля, я больно ударилась о крыло соседней машины и потом о землю. Шлем спас голову, но тело наполнилось болью, словно водой. Боль переливалась во мне, выплескиваясь наружу одним сплошным: