В каменном мешке - Серегин Михаил Георгиевич

Черт, я ведь живой! Я же слышал, как они говорили, что меня надо убить, вспомнил Чистяков. Точнее, один предлагал убить, а второй сказал, что больше убивать нельзя. Как он сказал? Как-то так, что кто-то не одобрит второго убийства. Значит, это те самые. Значит, они все еще здесь, на базе. Повезло мне, что у них главарь такой суровый, усмехнулся Игорь, а то могли бы и не прислушаться к его мнению. Лежал бы я сейчас здесь тихий и холодный.

Последняя мысль напомнила Чистякову, что он замерз до последней степени. Пытаясь заставить скованные холодом конечности шевелиться, Игорь стал подтягивать их под себя. Все движения тут же отдались новой волной пульсирующей боли в голове. Глаза открывать не хотелось. Даже вставать не хотелось, но Игорь понимал, что замерзнет насмерть, если сейчас не встанет. Главное, что тошноты нет, повторял себе спасатель, со стоном все же поднимаясь на четвереньки. Это рана на голове болит, а сотрясения мозга нет.

Встав на четвереньки, Чистяков устало и обессиленно опустил голову. Как только голова оказалась ниже плеч, в нее тут же опять хлынула горячая боль. Игорь снова упал на каменный пол. Нельзя опускать голову, понял он, а чтобы ее не опускать, необходимо сесть вертикально. Пошарив рукой вокруг себя, Чистяков наткнулся на шероховатую поверхность стены. Приподнявшись на локтях и упираясь коленями в пол, он подполз к стене. Подтянув под себя ноги, Игорь наконец уселся вертикально. Голова не держалась на шее, но Игорь упорно пытался ее удержать. Коснись он сейчас стены разбитым затылком, и опять нахлынет боль.

Черт, как холодно! Чистяков почти физически ощущал, как ледяная кирпичная кладка стены высасывает из его тела живое тепло. Железно заработал воспаление легких! Еще пять минут такого сидения, и пневмония обеспечена. Крупозная. Игорь поморщился, собрался с духом и стал подниматься на ноги, придерживаясь за шершавую стену. Надо вставать, надо выбираться отсюда, надо идти к людям. Там тепло, там помощь. Но, поднявшись на ноги и держась за стену, Чистяков сообразил, что представления не имеет, в какую сторону ему двигаться. В кромешной темноте не виднелось ни единого проблеска света.

Как я лежал? Надо вспомнить все свои движения. Если я упал лицом вперед то дверь была за моей спиной. Значит, мне нужно повернуть сейчас направо и двигаться вдоль стены. А если эти гады оттащили меня от входа? Куда-нибудь за угол. Озноб уже тряс все тело так, что было страшно. Чистяков еще никогда не испытывал такой трясучки. Его рука непроизвольно потянулась к штанам, и он нащупал сквозь ткань сигареты и зажигалку.

Болван, обругал себя спасатель, у меня же зажигалка в кармане! Все тело ходило ходуном, поэтому Игорь не сразу попал рукой в карман. Вытащив зажигалку и сжав ее обеими руками, чтобы не уронить, Игорь нащупал колесико. Крутануть колесико тоже удалось не сразу. После третьей попытки огонек загорелся, осветив кладку стены из красного кирпича и каменный пол, усыпанный серыми опилками. Руки не слушались, и зажигалка погасла. «Спокойно, сыщик, спокойно», – приказывал себе Чистяков, уже не в силах бороться с диким ознобом.

Наконец вновь зажегся огонек. В пляшущем свете маленького огонька Чистяков рассмотрел справа от себя несколько ступеней, ведущих куда-то вверх. Их было не очень много, штук пять или шесть. Там, где они заканчивались, виднелось что-то, похожее на дверь. Игорь оторвал свое тело от стены и двинулся к выходу. Вот и дверь, вот и ручка. Он ухватился за нее, дернул. Заперто! Чистяков от отчаяния с размаху врезал по двери кулаком и выронил зажигалку. Она тут же погасла и тихо стукнулась о ступеньки у его ног. Помещение снова погрузилось в кромешную тьму.

Матерясь на чем свет стоит, Игорь опустился на корточки и стал шарить руками по ступеням. Зажигалки не было. Она могла отскочить в сторону и упасть мимо ступеней! «Да что же это такое! Что же я так паникую! Это все от холода, – решил Чистяков. – Меня трясет так, что стоять не могу и думать не могу. Осталась одна паника. Здесь ведь должен быть свет, должен быть выключатель. А должен он быть именно у двери, у входа в подвал. Заходишь – и выключатель. Открываешь дверь влево от себя, а рука идет вправо и вверх к выключателю. Такой привычный жест. Если сейчас я держался за ручку и дергал дверь на себя и вправо, значит, выключатель должен быть от меня слева». Чистяков повернулся и шагнул к двери. Прикосновение к холодному дереву вызвало новый приступ бешеного озноба. Трясущаяся рука пошарила слева от двери. Вот он!