Похититель школьных завтраков - Камиллери Андреа

– У вас все нормально?

– Ты нас разбудил.

Она и не думала беспокоиться!

– Вы спали?

– Да, мы очень долго купались, а море такое холодное.

Они неплохо проводили время без него.

– Ты ел? – спросила Ливия из чистой вежливости.

– Бутерброд. Я уже на полдороги, максимум через час буду в Вигате.

– Приедешь домой?

– Нет, в комиссариат. Увидимся вечером.

Наверное, у него всего лишь разыгралось воображение, но на том конце провода ему послышался вздох облегчения.

Понадобилось больше часа, чтобы добраться до Вигаты. У самого города, в пяти минутах езды от комиссариата, машина неожиданно вышла из строя. Заставить ее сдвинуться с места никак не удавалось. Монтальбано вылез, открыл капот и посмотрел на двигатель. Это был чисто символический жест, нечто вроде обряда заклятия нечистой силы – в устройстве машины он ровно ничего не смыслил. Скажи ему кто-нибудь, что двигатель, как заводная игрушка, работает на пружине или от скрученной резинки, он бы, может, поверил. Появилась машина с двумя карабинерами^[27], они проехали мимо, потом остановились и дали задний ход – им стало совестно. За рулем был карабинер, рядом сидел старший капрал. Комиссар их никогда не видел, они тоже его не знали.

– Вам помощь нужна? – вежливо спросил капрал.

– Спасибо. Никак не пойму, отчего машина вдруг встала.

Они припарковались на обочине и вышли. Дневной рейсовый автобус Вигата-Фьякка остановился невдалеке, в него вошла пожилая пара.

– Двигатель, кажется, в порядке, – решил карабинер. И добавил с улыбкой: – Не хотите проверить бензин?

Даже заплатив чистым золотом, из бака не удалось бы выжать ни капли бензина.

– Сделаем так, синьор…

– Мартинес. Бухгалтер Мартинес. – ответил Монтальбано.

Никто никогда не должен узнать, что комиссара Монтальбано выручили карабинеры.

– Сделаем так, синьор. Вы подождете здесь, а мы доедем до ближайшей заправки и привезем вам канистру, чтобы вы могли добраться до Вигаты.

– Очень любезно с вашей стороны.

Они уехали, Монтальбано залез в машину, закурил сигарету и тут же услышал гудки у себя за спиной.

Автобус Фьякка – Вигата требовал освободить проезд. Монтальбано вышел и жестами дал понять, что у него авария. Водитель дал себе труд его обогнуть и, проехав мимо машины комиссара, остановился там же, где недавно останавливался автобус, следующий в обратную сторону. Из этого автобуса вышло четыре человека.

Монтальбано уставился на отъезжающий в Вигату автобус. Потом подъехали карабинеры.

В четыре он добрался до комиссариата. Ауджелло не было на месте. Фацио сообщил, что он пропал с самого утра – зашел около девяти и больше не появлялся. Монтальбано бушевал:

– Все тут что хотят, то и делают! Если не стоять у вас над душой, никто и работать не станет! Хотите всем доказать, что Рагонезе был прав?

Новостей никаких. Да, звонила вдова Лапекора, просила передать комиссару, что похороны ее мужа состоятся в среду утром. Потом землемер Финоккьяро, он с двух сидит здесь и ждет.

– Ты его знаешь?

– В лицо. Он на пенсии, пожилой человек.

– Чего ему надо?

– Мне он ничего не сказал. Но, кажется, он взволнован.

Фацио был прав, землемер выглядел озабоченным. Комиссар предложил ему сесть.

– Можно мне воды? – спросил землемер. У него явно пересохло в горле.

Отхлебнув воды, он представился: его зовут Джузеппе Финоккьяро, лет ему шестьдесят пять, холост, землемер на пенсии, проживает в доме 38 по улице Маркони. Судимостей нет, однажды только оштрафовали за неправильную езду.

Он замолчал и допил воду, остававшуюся на дне стакана.

– Сегодня в часовых новостях показали фотографию женщины с ребенком. Говорили, если кто их знает, надо обратиться к вам.

– Да.

Да – и все. Сейчас любой лишний слог может напугать свидетеля, заставить его замолчать.

– Женщину я знаю, ее зовут Карима. Паренька никогда не видел, даже не подозревал, что у нее есть сын.

– Откуда вы ее знаете?

– Раз в неделю она приходит ко мне убираться.

– По каким дням?

– По вторникам. С утра, и работает четыре часа.

– Позвольте узнать, сколько вы ей платите?

– Пятьдесят тысяч. Но…

– Да?

– За сверхурочную работу я платил сто пятьдесят тысяч.

– За минет?

Точно рассчитанная грубость вопроса заставила землемера перемениться в лице.